Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
Арбитр, любящий свой вид спорта, разволновался и стал говорить громко, отрывисто и торопливо, будто боялся забыть что-то очень важное.
— Ну и вот, — продолжал рассказывать допрашиваемый, — я точно помню, с какого момента все переменилось. Может, и не запомнил бы, но тут еще и случай произошел нетипичный. Асафьев попросил у болбоя… э-э-э… мальчика-стюарда— ну, знаете, полотенца подают, мячики подбирают — глоток минералки. В его сумке бутылочки вдруг не оказалось, но и в холодильнике на корте почему-то напитков не было. Ну знаете, для спортсменов холодильнички такие небольшие. Как раз подо мной. У судейской вышки. Болбой растерялся, мне сигнализирует. А у выхода из подсобок Андрей Макарович стоит…
— Кто это?
— Отец Николая. И его тренер. Вообще-то, он на тренерском месте должен был быть. Но он здесь свой. Одно время даже корты арендовал с группой, которую вел. Да и на соревнованиях часто. В общем, машет мне рукой: сейчас, мол. Выходит на секунду и появляется с минералкой для спортсменов.
— И что?
— По-моему, именно начиная с этой бутылки Артур перестал играть.
— Уверены?
— Я никогда ни в чем не уверен. Кроме одного: попал ли мячик в площадку. Неужели вы бываете во всем убеждены на сто процентов? Впрочем, извините, вопросы здесь задаете вы…
Камолов устало замолчал.
— Ну а все-таки? Не могло ли вам показаться? — настаивал Поремский.
— Могло. Больше скажу. Не только могло, но и показалось, что, выпив из бутылки, Артур стал играть хуже. Будто бы засыпал на бегу.
— Вы предполагаете, что в питье было что-то подмешано?
— Ничего такого я отнюдь не говорил. Просто у меня в памяти отложился факт, что перерыв, когда Асафьев пил воду, стал, извините за каламбур, водоразделом в игре. А было ли что-то в воде, или Арик что-то принял, а ей запил?.. И вообще, принимал ли что-то — я никоим образом утверждать не могу. Потому что не видел.
— А бутылку эту дал ему именно Барков? Тут-то вы не ошибаетесь?
— Надеюсь, что нет. Просто никого другого вообще в тот момент рядом с игроками не было.
— И Асафьев взял бутылку из чужих рук? Я слышал, что спортсмены никому не доверяют. Не то могут потом возникнуть проблемы с допингом и прочие радости.
— Вообще-то в большинстве случаев так и есть. Особенно на таких престижных и ответственных соревнованиях. Но Барков был когда-то тренером Артура. Они в хороших отношениях…
— Понятно. А вы не знаете, кто может подтвердить ваши слова?
— Это видел весь стадион. Но вряд ли обратил внимание. А вот кто мог запомнить?.. Ну мальчишки на корте. Судьи на линии. Да и сами Барковы, собственно. Николаю ведь тоже отец воду подавал.
— Понятно. Вот еще какой вопрос. Вы ведь и на прошлом допросе говорили о том, что заметили перемены в игре Асафьева. Как отреагировал на это следователь?
— Обычно, по-моему. В протокол записал. Но подробно не расспрашивал.
— Спасибо, Марат Эмильевич. Если будет нужно, мы, извините уж, снова вас побеспокоим. А пока можете идти. Давайте пропуск, я отмечу. До свидания.
…Странным оказалось это новое дело, размышлял первый помощник генерального прокурора, поджидая ребят из своей оперативной группы на очередное совещание. Давненько такого не было. Может быть, и вовсе никогда.
На первый взгляд оно казалось тривиальным до безобразия: обычное дорожно-транспортное происшествие, в котором пострадал сам виновный. И если кровь по результатам анализа будет экспертами признана чистой, дело можно смело закрывать во второй, и последний, раз. Но даже если экспертиза покажет наличие в организме погибшего теннисиста какой-нибудь дряни: алкоголя, отравляющих веществ или седативных медикаментов, с учетом показаний спортивного судьи возможны только два варианта развития событий: препарат был либо подмешан в питье во время матча на корте «Олимпийского», либо препарат этот, запив минералкой, принял сам потерпевший.
Асафьев встречался на корте с Николаем Барковым. Володя Поремский по телефону доложил, что судья матча подтвердил свои подозрения: Артур изменился после того, как выпил воды в перерыве. А тут еще оказалось, что воду эту ему подал отец соперника и бывший его тренер Андрей Барков. На кону стоял солидный денежный куш, который мог в перспективе сорвать победитель. Собственно, вышедшим в четвертьфинал уже полагались премиальные, хотя и незначительные. Так что мотив у тренеpa, несомненно, был. С ним, а также с его сыном непременно следует поговорить в ближайшее время. Но чтобы не быть голословным, надо бы познакомиться прежде со всей теннисной атмосферой, особенно вокруг детского Теннисного центра и непосредственно турнира серии «Мастере», после которого случилось несчастье.
Ну что же. Сотрудники его в этом направлении и копают.
Однако нельзя забывать и о возможном несчастном случае. Скажем, Асафьев почувствовал себя больным и принял таблетку, назначенную врачом для лечения подобных недомоганий. А она оказала такой неожиданный эффект. Иное предположить было можно, но сложно. Поскольку спортсмен, находясь в здравом уме и трезвой памяти, вряд ли станет принимать снотворное средь бела дня да еще в разгар ответственнейшего состязания.
Поэтому дело из тривиального и скорого превращалось в долгое и нудное. Без опроса многочисленных свидетелей и лиц, хорошо знавших теннисиста и имевших представление о его здоровье, выводы о предпочтительности того или иного варианта возможного развития ушедших в прошлое событий делать было нельзя. Впрочем, долго ли, коротко ли, но и эти сведения можно было собрать.
Зато совсем уж ни в какие ворота не лезли заявления родителей погибших молодоженов о продажности Ландырева с Максименко и анонимные угрозы самому Турецкому. Исходя из настойчивого желания анонима «напугать» следовало, что все-таки совершено преднамеренное убийство. В раскрытии которого не заинтересованы важные персоны.
Вроде бы и заявления родителей говорят о том же: детей, мол, убили. И при этом органы следствия куплены на корню, чтобы предотвратить огласку.
Однако, сопоставляя все известные факты, приходишь к выводу, что эти сведения только ломают стройную картину. Барков вполне мог желать Асафьеву поражения. Которое в конечном счете тот и потерпел… Но гибели?.. Тогда выходит, что давний тренер должен был люто ненавидеть бывшего ученика, либо он мог выполнять чей-то сторонний заказ. Да и вряд ли бы ему одному хватило бы денег на взятку следствию. Уж если следствие берет, что случается порой, как ни горько это признавать, то берет немало…
Размышления Турецкого прервал долгожданный стук в дверь.
— Можно?
— Можно Машку за ляжку, телегу с разбегу, козу на возу… — Александр Борисович позволил себе грубоватую шутку, которую слышал еще от профессора Ильинского, преподававшего в университете основы психологии коллективов. Потому что увидел за приоткрывшейся дверью одну лишь долговязую фигуру капитана Яковлева.
Ознакомительная версия. Доступно 14 страниц из 68
