на что-то наткнулась, что-то обнаружила, потому что мичман торопливо полез в боковой карман кителя и достал оттуда очки.
Если лихая морская фуражка молодила его, то в очках мичман сразу стал казаться старым. И Алька заметил, что руки у него слегка дрожат. Моряк склонился над прикладом и стал внимательно разглядывать его сквозь очки. Он совсем забыл об Альке. Неожиданно мичман поднял глаза и, глядя поверх очков на мальчика, сказал:
– Подойди ближе. Смотри.
Алька посмотрел на приклад и ничего не увидел. Может быть, то, что нужно было увидеть, можно разглядеть только сквозь очки?
– Что-нибудь написано? – поинтересовался Алька.
Вместо ответа мичман взял Алькину руку и провел ею по ребру приклада.
– Чувствуешь зазубрины?
– Чувствую.
– Здесь восемь зарубок. Можешь пересчитать. Это значит восемь убитых фашистов. Понял?
Алька утвердительно кивнул. Но он покривил душой. Он ничего не понял. Просто в его голове мелькнула догадка: наверно, эта винтовка когда-то принадлежала мичману, раз ему известно, сколько фашистов она убила. Тогда Алька спросил:
– А если оттереть всю ржавчину, она выстрелит?
Мичман снова взглянул на винтовку.
– Курок взведен, – сказал он, – значит, винтовка заряжена. В ней есть патрон. А ты что с ней собираешься делать?
Алька поморщился. Ему было стыдно признаваться мичману, что он собирается бросить винтовку в море. Он вздохнул и тихо пробормотал:
– Топить. Мать велела…
Видимо, ответ не понравился мичману. Он недовольно посмотрел на Альку.
– Разве оружие можно топить? – проговорил он своим хрипловатым голосом. – Это винтовка.
Алька был согласен с мичманом, но все же попытался оправдать поступок, который ему предстояло совершить. Он сказал:
– Так ее уже кто-то топил…
Мичман не дал ему договорить.
– Что значит «топил»? – вспыхнул мичман, и голос его был сердитым. – Это оружие выронил из рук мертвый боец или матрос. Может быть, он вместе с винтовкой пошел ко дну… А может быть, был ранен. Только он был героем. Видишь, сколько фашистов он уложил! Пересчитай!
Мичман замолчал, еще раз провел ладонью по зазубринам на прикладе.
Море тоже молчало. Казалось, оно вместе с Алькой внимательно слушает каждое слово старого солдата – мичмана. И он говорил правду, потому что, если бы это было не так, море загремело бы бурей. Ведь оно тоже было в те дни. Оно тоже – старый солдат.
Алька опустил голову. Он не знал, что ему теперь делать с винтовкой. Может быть, взвалить ее на плечо и уйти туда, где не заставляют бросать старое оружие? Но расстаться с винтовкой героя было уже свыше его сил.
Мичман посмотрел на часы и вдруг резким движением сорвал с носа очки. Он сразу стал молодым и холодным.
– Сейчас начнется, – сказал он. – Ты не боишься стрельбы?
Алька не успел ответить. Где-то за горизонтом по небу прошел тревожный всполох. И сразу, как морские валы, оттуда покатились чугунные раскаты артиллерийских залпов.
Альке хотелось прижаться к мичману. Но он сдержался и только спросил:
– Война началась?
Мичман не расслышал Алькиного вопроса. Всполохи над горизонтом возникали все чаще. И чугунный гром уже гудел без умолку. А море было спокойным. И мичман был спокоен. И Алька больше не спрашивал, началась ли война.
Потом мичман растолковал Альке, что там, за горизонтом, стоит боевой корабль, не видимый с берега. Это он ведет огонь. И это его невидимые снаряды с железным пением пролетают над головами Альки и мичмана и рвутся где-то далеко на полигоне.
И что четыре моряка, которых подводная лодка выбросила вместе с мичманом на берег, – корпост корабля. Это корпост сообщает кораблю, куда ложатся его снаряды, потому что сам корабль за горизонтом и ему ничего не видно.
Стрельба стихла так же неожиданно, как и началась. Погасли всполохи, и невидимый корабль перестал стрелять. Мичман посмотрел на Альку: глаза мальчика горели, он не боялся корабельной артиллерии. А к морю со стороны берега уже бежали моряки – корректировочный пост, выброшенный с подводной лодки.
– Порядок? – крикнул им навстречу мичман.
– Порядок! – ответил корпост.
Теперь мичману было уже не до мальчика. Он быстро столкнул мягкую круглобокую шлюпку в воду, и моряки с разбега попрыгали в свое резиновое судно. И снова хрипловатый голос зазвучал над морем:
– И-раз! И-раз!..
Это Алькин знакомый мичман подавал команду.
Мальчик стоял на берегу и провожал шлюпку глазами. Он видел, как шлюпка прижалась к мокрой китовой спине подводной лодки, как моряки выпрыгнули на палубу и стали запихивать свое резиновое суденышко в рубку. Потом они сами один за другим нырнули внутрь. Последним скрылся мичман. Перед тем как исчезнуть, он помахал Альке рукой.
Море слегка заволновалось. Это вода хлынула в балластные цистерны подводного корабля, чтобы помочь ему погрузиться в морские глубины. И лодка исчезла, будто ее и не было.
Тут только Алька заметил, что старая винтовка у него в руках. Наверно, мичман поверил, что Алька не выбросит в море оружие, которое принадлежало герою, и вложил винтовку ему в руки. Алька поднес приклад к глазам и разглядел чуть заметные зазубрины. А потом он стал считать: их было восемь. Восемь фашистов уложила винтовка своим огнем. И еще в ней остался боевой патрон. Он хранится где-то
