судьбы попал в Сандхерст. Я начал шалить в школе, а в возрасте шестнадцати лет по наитию записался в армию. Когда приезжий армейский вербовщик заметил оценки, которые я получал, он предложил мне попробовать поступить на спонсируемое место в Уэлбек-колледже. Я поехал в Уэлбек, чтобы получить пятерки, и если бы я остался на курсе, то продолжил бы офицерскую подготовку.
Уэлбек — это первоклассная частная школа, расположенная в великолепной бывшей усадьбе 5-го герцога Портлендского. Для моих родителей это была прекрасная возможность дать мне образование в частной школе-интернате, субсидируемое армией. Это было то, чего они никогда не смогли бы себе позволить. Они были обеспокоены тем, что я становлюсь плутом и собираюсь пойти по стопам некоторых моих приятелей, которых сажали за торговлю наркотиками и прочую чушь.
Самым близким к тому, чтобы в нашей семье были какие-либо военные традиции, был один из моих дедушек, который был призван на Вторую мировую войну. В мой первый день в Уэлбеке мы должны были пробежать 1,5 мили. Это была самая длинная дистанция, которую я когда-либо пробегал, и я занял предпоследнее место. Мне не нравилось быть в хвосте стаи. Я преуспел в Уэлбеке, и к тому времени, как перешел в Сандхерст, моя жизнь изменилась. Я был одним из самых приспособленных кадетов-офицеров, и меня приняли в боксерскую команду Сандхерста.
Но единственное, чего я не мог вынести, это всей этой помпезности и снобизма, которые, казалось, сопутствовали принадлежности к «офицерскому классу». Моим самым близким другом был парень по имени Мэтт Бэйкон. Он был бывшим военнослужащим армейской авиации и участвовал в Первой войне в Персидском заливе. Он также был капралом, который поднялся по служебной лестнице. Мэтт организовал для меня тайную вечеринку по случаю моего дня рождения, которая стала олицетворением нашего пребывания в Сандхерсте и того, как мы шли против течения. У нас там было 200 парней. Джеймс Блант, который сам тогда был кадетом — офицером, играл на гитаре и пел, а Мэтт тайком пригласил кучу стриптизерш.
Это определенно не было «поведением офицерского класса», и это было то, за что нас бы выгнали из Сэндхерста, если бы кто-нибудь нас поймал. Мэтт был самым старшим новобранцем в нашем классе, а я — самым молодым. Многие ставшие офицерами кадеты отправились бы на легкие места службы, на которые их образование и семейное положение каким-то образом «квалифицировали» их. Мэтт и я были полной противоположностью. Мы поддерживали себя на одном и том же уровне высокой физической формы и неустанно тренировались вместе.
Именно Мэтт подтолкнул меня пойти против намерений армии, которые заключались в том, чтобы сделать меня офицером Королевских инженерных войск. У меня не было ни малейшего желания болтаться в тылу со всем имуществом. Вместо этого я решил попробовать пройти отбор в парашютно-десантный полк. Я рассматривал десантников как бесклассовый полк, в котором я мог бы должным образом вписаться.
В свое время именно Мэтт подтолкнул меня к тому, чтобы попытаться пройти отбор в единственное подразделение, которое избегало всей этой армейской чуши, связанной со статусом, в Следопыты. Многие парни пришли в Следопыты, чтобы уйти от правил и предписаний регулярной армии. Я был одним из них.
Один из моих любимых фильмов — «Дикие гуси», в котором набирается группа солдат-ветеранов для осуществления безумного африканского переворота «сделай или умри». Я рассматривал Следопытов как такую же самостоятельную силу, группу воинов-повстанцев, отправляющихся в тыл врага, чтобы сеять хаос и резню. Как и в случае с «Дикими гусями», мы были небольшой группой очень решительных людей, стремившихся достичь, казалось бы, невозможного.
«Дикие гуси» включают в себя прыжок HALO, который показывают в очень немногих фильмах, еще одна причина, по которой парни из Следопытов его ценили. Мы также оценили «Жару», фильм Роберта Де Ниро про ограбление банка. Опять же, ребята из «Жары» были небольшой командой, работавшей вместе, как группа братьев. Общая тема нерушимых уз в сочетании с воровской честью, «последняя работа», пронизывала большую часть фильма.
Это была еще одна причина, по которой прессу нужно было держать подальше от нас. Однажды репортер спросил парня из Следопытов, мог ли он когда-нибудь представить себя работающим в банке. Его ответ: «Да, может быть, в балаклаве и с дробовиком».
Не имело значения, или не должно было иметь значения, какое у тебя было прошлое, особенно в Следопытах. Согласно моим правилам, вы относились ко всем как к человеческим существам и не стремились к популярности за счет других. Я ценил солдатские навыки Джейсона, и его преданность Следопытам была неоспорима. Но будь я проклят, если начну оправдываться перед ним. Я не собиралась прыгать через какие-то обручи ради Джейсона или кого-либо еще.
Когда мы возвращались к Пинки, я решил сделать что-нибудь еще, чтобы привлечь его на свою сторону. Джейсон командовал собственным патрулем Следопытов, так что я ожидал борьбы за власть. Я видел, как он грызет удила, требуя большей ответственности, поэтому решил доверить ее ему. Я собирался протянуть ему руку дружбы и показать, что ценю его. Это был нелогичный поступок: после того, как его поймали на том, что он поносил меня, Джейсон ожидал, что его накажут. Но из прошлого опыта я узнал, что неожиданное может оказать потрясающее воздействие на трудных парней под моим командованием.
В Сандхерсте меня учили руководить авторитетом. «Ты можешь бегать с гончими, но ты никогда не должен быть гончим», — таково было мнение одного генерала. Мне сказали, что фамильярность порождает презрение. Ты должен был держаться особняком. Тогда для меня это не имело большого смысла, а в будущем еще меньше. Джон Киган, руководитель отдела изучения лидерства в Сандхерсте, написал книгу под названием «Маска командира». В ней изучались пути Александра Великого, Веллингтона, Гранта и Гитлера, и искусство командования было сведено к научной формуле. Но искусство командования было не таким: оно было человеческим, личным, индивидуальным и инстинктивным.
На самом деле, лидерство было в значительной степени интуитивным. И исследование, в котором рассматривались четыре таких выдающихся командира и генерала, касалось людей, само положение которых означало, что им редко, если вообще когда-либо, будут не повиноваться. Они были командирами по закону, а не настоящими лидерами. Меня гораздо больше интересовало, как младшему капралу удалось заставить своих людей последовать за ним наверх, чтобы штурмовать немецкий бункер во время Второй мировой войны. Как ему удалось заставить своих людей следовать за ним, когда он шел в атаку почти на верную смерть? И как рядовой смог принять командование, когда все старшие чины вокруг него
