как твой Альфа вынес тебя до того, как двери закрылись.
— Ты была там той ночью?
— Они забрали моего Альфу. Мы спрятались возле водопада к северу оттуда. Они выследили нас.
Мои глаза бросаются на ленту, все еще прикрепленную к горлу светловолосого Альфы, похожую на ту, которую папа снял шесть лет назад с Шестого. К сожалению, у меня больше нет ключа.
— Как вам вообще удалось сбежать? Они превратились в крепость после того, как я ушла.
Она дергает головой, и я поворачиваюсь, чтобы увидеть Кенни, пристально смотрящего на нее с другого конца костра.
— Он помог нам. Заглушил компьютеры, чтобы мы остались незамеченными.
— Вот как была убита его девушка.
— Роз была моим лучшим другом. Сестрой. Я бы никогда не причинила ей вреда. Ее челюсть сдвигается, когда она подтягивает колени, обхватывая их руками.
— Оглядываясь назад, я бы заняла ее место.
Комментарий привлекает внимание Альфы рядом с ней, который хмурится, прежде чем бросить свою миску на землю.
— Человек, о котором ты говорил, запертый в больнице, он не сбежал с тобой?
— Он так и сделал. Его схватили через несколько дней после этого. Теперь это она смотрит на Кенни в ответ.
— Я не сомневаюсь, что он привел их к нам.
Я снова замечаю ошейник рабов на горле Альфы.
— Итак, он помог тебе, а затем послал за тобой Легион. Как же тогда тебе удалось избежать поимки?
— Кадмус. Сжав губы, она бросает быстрый взгляд на мужчину рядом с ней. — Он убил солдат Легиона, а я убил доктора Тимса. Но все равно, Валдиса забрали у меня. В ее глазах блестят слезы, и я улавливаю, как подрагивает ее горло, когда она сглатывает.
— Мы последовали за ними обратно в Калико, и я видела, как ты и твой Альфа сбежали, прежде чем двери закрылись.
Услышав, как с ее губ слетает воспоминание, я возвращаюсь к тем мучительным моментам, и мой желудок сжимается при мысли об этом. Как ужасно, должно быть, было видеть того, кого она любила, навсегда запертым внутри.
— Мне жаль. Я не могу представить, какую боль ты, должно быть, перенесла.
— Ты не можешь. В ее глазах горит огонь, который я слишком хорошо помню с той ночи, когда была уверена, что Шестой погиб. Ночной Легион пришел за ним, и мне сообщили, что он сгорел в огне.
— Кажется, никто не понимает моей боли. Ты смотришь на меня как на сумасшедшую, но что, если бы это был твой Альфа? Что, если бы он был запечатан в том месте?
— Мне снятся кошмары именно об этом. В них я не знаю, что делать. Возможно, ничем не отличаюсь от тебя. Раздраженно я смотрю на Кенни и обратно. —
Итак, вы надеялись, что он откроет двери.
— Я потратила два месяца на поиски. Надеялась. Молилась. Кажется, каждый раз все сводится к одному и тому же. Мир создан для того, чтобы брать, а не отдавать.
Она звучит как гораздо более молодая версия меня. Измученная любовью, циничная к ее силе. Мне не нужно спрашивать ее, думала ли она о возможности того, что он уже мертв. Я предполагаю, что она не сделала ничего, кроме агонии из-за этого.
Крик эхом разносится по лагерю, привлекая мое внимание к группе палаток за костром. Нахмурившись, я вскакиваю на ноги, ожидая услышать его снова.
Это звучит, как и прежде, мучительный женский вопль, в котором слышны нотки голоса Мары.
— Извините, я на минутку. Я мчусь через лагерь к ее палатке, откидываю полог и нахожу ее лежащей на кровати из одеял, корчащейся и потеющей в тусклом свете фонаря. Красное окрашивает ткань ее одежды и белые пятна на ее одеялах.
Хасея сидит рядом с ней, и в тот момент, когда она замечает меня, она подталкивает меня к Маре.
— Держи ее!
Я делаю, как сказано, падаю на колени рядом со своей подругой и кладу руку ей на грудь, когда она выгибается и выгибается подо мной.
— Мара, успокойся, — шепчу я, проводя свободной рукой по ее влажному лбу.
— Все в порядке.
— Возможно, нет. Мрачный тон голоса Хасейи пробегает у меня по спине, и я поворачиваюсь, чтобы увидеть, как она смотрит вниз на живот женщины.
— Этот ребенок внутри нее должен появиться.
Широко раскрыв глаза, я качаю головой, мысленно расшифровывая смысл ее слов.
—Это… это слишком рано.
— Она умрет, если я этого не сделаю.
Я не могу заставить себя спросить, как. Есть только один способ, которым она могла бы произвести этого ребенка на свет до того, как он будет готов. Я не уверена, что могу постичь такую жестокость, не говоря уже о том, чтобы сидеть в стороне и наблюдать.
— В моей палатке мне нужно, чтобы ты собрала ягоды можжевельника.
— Ты бы убила ребенка?
— Я намерена вызвать роды.
— Это… это убьет его. Поверь мне в этом.
— Вы должны довериться мне в этом. Ее глаза непреклонны, и при крике агонии, который срывается с губ Мары, я поднимаюсь на ноги и выхожу к ее палатке.
Шестой догоняет меня, подстраиваясь под мои быстрые шаги.
— Что происходит?
— Хесейя хочет вызвать роды.
— Все в порядке?
— Я не знаю. Все, что мы можем сделать, это подождать и посмотреть на данный момент. Часть меня отвечает на его вопрос, но другая часть меня готовит его к реалиям родов и его ограниченной роли, когда дело доходит до моих собственных родов. Помимо комфорта, он мало что может сделать, когда осложнения возникают из ниоткуда.
Он кивает, хмурясь, как всегда, и позволяет мне продолжать.
Несколько ящиков стоят штабелями, в них хранятся сыворотки и травы, которые она использует для исцеления. Альфа, которого застрелили ранее, лежит на куче одеял рядом с ними, тяжело дыша во сне, а напротив него стоят банки с различными растениями и ягодами, упакованные в открытый ящик. Я поднимаю каждую банку, читая их название, и натыкаюсь на две. В одной из них масло под названием savin — Juniperus sabina, а в другой ягоды, просто называемые можжевеловыми.
В чем, черт возьми, разница?
Не зная, что взять, я хватаю оба и мчусь обратно к палатке Мары.
— Их две! Дрожащими руками я передаю можжевельник Хасее, которая принимает ягоды.
— Масло уничтожит плод, — говорит она, откладывая его в сторону.
— А ягоды? Они не вызывают кровотечение у ребенка?
— Если принимать на ранних сроках беременности и употреблять в больших дозах, я полагаю, они могли бы. Она опрокидывает банку на ладонь, собирая небольшую горсть ягод.
— Я … Однажды я потеряла из-за них ребенка. Обычно я бы в этом не призналась. На самом деле, единственный, кому я рассказала, — Шестой, но меня переполняет чувство срочности. Я не могу позволить ей скормить эти ягоды Маре.
— У меня везде была кровь.
— Тебе пришлось бы съесть их довольно много, чтобы сильно истечь кровью. Объясняя
