самого первого дня была моим союзником, может быть, сможет как-то повлиять на Свету. Отношения у них прохладные, но к матери Светлана прислушивается, иногда против своей воли. Не осознанно, я бы сказал.
Их конфликт родом из детства. Света раньше часто на мать жаловалась, потом они более-менее нашли общий язык.
В моей ситуации любые методы хороши. Что уж тут…
— Я приеду, — отрезаю безапелляционно и вешаю трубку.
— Илья Петрович, — Вера заглядывает в кабинет, после короткого стука. — Беляков уехал на встречу.
— Хорошо. В курсе меня держите. Сама знаешь, что он, — стреляю взглядом в потолок, — лично просил.
— Конечно. Может быть кофе?
Вера улыбается. Как всегда, приторно, будто вот-вот из трусов выпрыгнет. Раньше мне это льстило, сейчас подташнивает.
— Нет. Я уезжаю. Если будут искать, скажи, что я умер.
— Типун вам на язык, — будто в ужасе трясёт башкой.
До дачи доезжаю минут за сорок. Паркуюсь перед выломанным куском забора. Не соврала Надежда Алексеевна. На подъездной дорожке у соседнего дома стоит покоцаный на капоте Мурано.
Осматриваюсь и толкаю калитку. Этот дом я купил давно. Зачем, сейчас толком и ответить не смогу. Мы со Светой никогда не горели желание жить за городом.
Теща переехала сюда, как только мы приобрели квартиру. До этого мы с женой приезжали сюда каждые выходные, чтобы спрятаться ото всех. Тогда Света еще не была поглощена своими тряпками так, как сейчас. Мы много разговаривали и проводили время вместе.
— Илья! — теща выходит мне навстречу. На крыльце переобувается из домашних тапочек в калоши.
— Да, — оцениваю ущерб, рассматривая валяющийся на земле забор. — Что за соседи-то? Кто такие?
— Не знаю. Алкаши какие-то. Музыка днями и ночами у них орет. Сейчас вот только успокоились. Ты уж прости, я им пригрозила, что у меня зять приедет. Адвокат.
Улыбаюсь лишь глазами и взбегаю по ступенькам на крыльцо.
Если бы не Надежда Алексеевна, дом бы уже давно пришел в упадок.
— Вы еще одну теплицу поставили?
— Дак вот, на днях привезли. Скоро уж сажать буду. У меня там щи из квашеной капусты только сварились. Будешь?
— Ага. А вы мне пока все в деталях расскажите, что и как было.
— Расскажу, милый. Расскажу. Проходи. Да не разувайся.
Снимаю ботинки в прихожей, игнорируя тещин голос, и иду на кухню. Изначально дом топился печью. Мы со Светой любили валяться на диване с бокалом вина и смотреть на огонь. Два года назад, отопление было переделано на газовое.
— Тебе хлеб белый или черный?
— Любой. Рассказывайте.
Теща ставит передо мной тарелку супа и кладет ломоть белого хлеба. Сразу навевает воспоминания о детстве у бабушки в деревне.
— А чего рассказывать? Приехали пьянющие, то ли дом перепутали, то ли что… ночью было. Такой грохот. Я проснулась, на улицу вышла, а там вот. Машина эта их во дворе. Забор выломан. Утром пошла разбираться, так они меня матом, Илья. Мол. иди тетка, а то погоришь. Угрожали.
— Ясно. Разберемся. Не переживайте.
— Уж разберись, Илья. Как страшно одной-то жить, — качает головой. — Никто же не заступится.
— Ну я же приехал.
— Спасибо, сынок, — замолкает и посматривает на меня так, словно что-то еще сказать хочет.
— Что? — ловлю тёщин взгляд.
— Не мое это дело, но спрошу. У вас со Светочкой все хорошо? А то у нее голос такой странный последний раз был. Я ей звоню, говорю, как Илья. Авария же была, по телевизору сказали в новостях, а она так и отмахнулась. Все нормально говорит, а голос у самой бодрый.
— Мы разводимся, Надежда Алексеевна.
Теща тут же хватается за сердце и пускает слезу.
— Вы чего? Чего удумали-то? Какой развод? Вы чего творите, дети?
— Это Светино решение, — пожимаю плечами. — Заявление уже подали.
— Из-за чего?
Отодвигаю от себя пустую тарелку, и складываю руки на груди. Подсознательно защищаюсь, хотя никакой угрозы-то и нет.
— Что Света опять выдумала?
— Это не Света. Точнее, это я виноват. Из-за меня все.
— Ну не придумывай. Что я, дочь свою не знаю? Вечно ей все не так.
— Да, в этот раз действительно все не так.
— Ребенка вам надо!
Опускаю взгляд, рассматривая незамысловатые узоры на скатерти.
Я много раз говорил Свете, чтобы она рассказала матери о том, что детей у нее быть не может…
— У меня и будет, — сталкиваемся глазами, — от другой женщины.
Надежда Алексеевна прикрывает рот ладонью.
— Что же ты такое говоришь, мальчик мой?
— Так получилось. Я изменил вашей дочери. Она подала на развод.
— Зачем изменил?
— Выпил. Случайность. Сто раз уже пожалел, но вы Свету знаете.
Теща тяжело вздыхает. Молча что-то обдумывает, а потом уходит в комнату. Возвращается минуты через две с коробкой в руках.
— Вот.
— Что это? — смотрю на тещу.
— Тут все документы на дом. Деньги, что ты давал.
— Зачем?
— Ну как? Вы разведетесь, а я что, жить тут останусь? Твое же все.
— Надежда Алексеевна, прекратите. Никто вас никуда не выгоняет. Да и я планирую Свету вернуть. Пока правда не знаю, как. Не могу без нее, понимаете? Ни жрать, ни спать, ни работать. Она постоянно в голове. Как я без нее жить-то буду, мама?
— Бедный ты мой, бедный. Так ей и скажи вот все, что мне.
— А думаете, я не говорил? Света упрямая. И прощать не умеет.
— Я поговорю с ней, сынок. Нельзя семью рушить. Вы же так хорошо жили. Ты же все для нее. И работа эта ее, и курорты постоянные, а любовь? Да я на вас смотрю когда, глаз же не нарадуется. Ты не переживай. Все хорошо будет.
— Думаете?
— Уверена. Ты главное со шлендрой своей разберись.
— Уже.
— Ну вот и хорошо. Помиритесь, и сразу о ребеночке подумай. Был бы ребенок, не было бы всех этих проблем, Илья. Я давно говорю, Светке рожать надо. Что это за семья без дитя?
Рожать…
— А с соседями вашими я разберусь. Не переживайте.
— По чайку, зятек? — теща подмигивает и тянется к ящику, где у нее всегда стоит наливка.
Глава 16
Света
— Так что не переживайте Светлана, смело
