кузенов. Когда отец Лоренцо ди Пьерфранческо умер, Козимо оставил его и Джованни под опекой Лоренцо Медичи (что было сомнительным решением). В 1478 году, во время неудавшегося переворота Пацци, испытывающий нехватку денег Лоренцо присвоил 50 000 флоринов своих кузенов, чтобы не дать папе Сиксту IV и его союзникам разорить банк Медичи[256]. Когда Лоренцо ди Пьерфранческо и Джованни достигли совершеннолетия, они потребовали возврата этой суммы, обратившись в суд к своему влиятельному кузену. Судья поддержал их требование: в результате редкого юридического поражения Лоренцо Медичи был вынужден в качестве компенсации передать братьям семейную виллу в Кафаджоло и другие владения в Муджелло.
Тем не менее каким-то образом Лоренцо иль Магнифико и Лоренцо ди Пьерфранческо умудрялись наслаждаться гармоничными, хотя и соперническими отношениями[257]. По словам близкого соратника обоих, гуманиста Никколо Валори, Лоренцо Великолепный «заботился о [Лоренцо ди Пьерфранческо] как о своем сыне, опекая и направляя его, окружая его людьми высокообразованными и знающими обычаи»[258]. Лоренцо иль Магнифико предоставил своему кузену таких блестящих наставников, как Америго Веспуччи, исследователя и первооткрывателя Нового Света, Америки, которая носит его имя, и Фичино, который игриво называл Лоренцо ди Пьерфранческо Магнифико младший[259]. Как и великий иль Магнифико, ученый Лоренцо ди Пьерфранческо писал стихи на тосканском диалекте (хотя и менее искусно, чем его кузен) и использовал свое богатство, чтобы собрать одну из самых впечатляющих библиотек Флоренции[260]. Для него и его собратьев-библиофилов издание «Божественной комедии» в 1481 году стало литературным событием всей жизни. Дополнив этот официальный том своим частным заказом на создание собственного, еще более грандиозного издания поэмы Данте, Лоренцо ди Пьерфранческо, возможно, незаметно разрабатывал план, чтобы в один прекрасный день претендовать на культурный авторитет и связанную с ним политическую власть своего прославленного кузена.
В это время Боттичелли достиг пика своей карьеры, как в художественном, так и в коммерческом плане[261]. Однако эта же популярность заставит его прервать работу над Данте. Вскоре после начала иллюстрирования «Комедии» в 1481 году он был выбран Лоренцо иль Магнифико для росписи Сикстинской капеллы в составе избранной группы художников, в которую входили его соперники Перуджино и Гирландайо. Он прекрасно выполнил эту работу для Сикста IV в Риме в 1481–1482 годах, завершив три фрески («Суд над Моисеем», «Искушение Христа» и «Наказание сыновей Кораха») всего за одиннадцать месяцев. Он был пунктуален и щепетилен в выполнении своих заказов, но иллюстрации к Данте стали исключением из правила. Как ни странно, римские работы были единственными фресками, которые он написал за всю свою долгую и плодотворную карьеру, хотя они продемонстрировали его мастерское владение этой техникой росписи по сырой штукатурке[262]. Однако, какую бы славу ни принесли Боттичелли росписи Сикстинской капеллы, их навсегда затмили более поздние фрески Микеланджело. Даже осведомленные любители искусства не знают о существовании «Боттичеллиевской» Сикстинской капеллы наряду с Сикстинской капеллой Микеланджело, и у фресок Боттичелли были свои хулители: Генрих Фюзели, выдающийся швейцарский художник XVIII века и иллюстратор Данте, высмеивал их «пуританское хвастовство»[263].
Вазари ошибочно полагал, что успех «Поклонения волхвов» Боттичелли, этого превосходного произведения визуальной пропаганды Медичи, принес ему заказ на Сикстинскую капеллу. Хотя эта картина 1475 года действительно закрепила репутацию Боттичелли как одного из ведущих художников Флоренции и фаворита Медичи, к 1481 году в быстро меняющемся, сложном мире флорентийского искусства и политики она была уже далеким воспоминанием. На самом деле Лоренцо Медичи отправил Боттичелли в Рим в качестве жеста доброй воли в адрес понтифика после заговора Пацци. Один из повешенных заговорщиков, архиепископ Сальвиати, был близким союзником папы Сикста IV. Другому заговорщику, племяннику папы Джироламо Риарио, удалось на некоторое время избежать смерти после провала заговора. Он был убит десять лет спустя из-за финансового спора в Форли – тогда банда головорезов ворвалась в паллаццо и зарезала его, после чего бросила тело на площади. Риарио был последним выжившим участником неудавшегося государственного переворота Пацци. Многие считали, что за убийством Риарио стоял Лоренцо иль Магнифико, который, безусловно, был очень рад этому убийству, хотя и отрицал свою причастность. Его позиция после неудавшегося переворота с практической точки зрения, была направлена на то, чтобы умиротворить и примирить папу. Римская курия была самым важным и самым богатым клиентом банка Медичи. Отправляя в Рим художника, который изобразил на стене Барджелло убитых заговорщиков Пацци, Лоренцо стремился залечить недавние раны и защитить семейную казну. Плавные линии Боттичелли должны были стать политическим лекарством[264].
Когда Боттичелли приехал в Рим в 1481 году, этот город был настоящим захолустьем по сравнению с великолепной Флоренцией. По обширным пустырям бродили нищие и бандиты. Флоренция же, напротив, была густо усеяна богатыми и тщательно охраняемыми палаццо. Рим, должно быть, казался флорентийскому художнику ужасной глушью. Можно представить себе, как он методично трудится над фресками для папы, стремясь поскорее закончить работу и вернуться к своей большой дружной семье, веселой (и прибыльной) боттеге и работе над иллюстрациями Данте. Римские картины предназначались для высокообразованных прелатов и богатых меценатов, входивших в состав папского двора, и практически не были связаны с флорентийскими семьями и купцами, с которыми Боттичелли привык иметь дело. Оторванный от своих соседей по району и влиятельных связей, в Риме Боттичелли, скорее всего, чувствовал себя потерянным. После своего путешествия в Рим он больше никогда не покидал Флоренцию и ее окрестности. Он не был Брунеллески, который на полтора десятилетия задержался в Вечном городе вместе с Донателло, изучая древние памятники и формы, вдохновившие его на создание Дуомо. В конце концов, Боттичелли был, как говорится, fiorentino doc: флорентийцем до мозга костей.
В 1482 году Боттичелли вернулся во Флоренцию и возобновил работу над иллюстрациями «Божественной комедии». Это было долгожданное возвращение домой. Данте был любимым автором флорентийских ремесленников и художников, человеком, чьи стихи могли распевать даже погонщики ослов. Со своей грубой и доступной диалектной поэзией Данте был, по словам Рёскина, «доступен всем», и Боттичелли, как и многие его современники, явно чувствовал непреодолимую тягу к его поэзии[265]. Вернувшись в свою мастерскую, Боттичелли энергично принялся за проект и завершил серию рисунков, легших в основу гравюр флорентийского издания «Божественной комедии» под редакцией Ландино[266]. Вероятно, читатели впервые ожидали увидеть вершину совместной работы соотечественников: стихи Данте, положенные на изображения Боттичелли. Но все оказалось не совсем так.
Долгожданная «Флорентийская комедия» имела мгновенный успех: в 1481 году первым тиражом было продано 1200 экземпляров – огромное количество по меркам того времени[267]. Данте стал бестселлером эпохи Возрождения. Спрос был настолько велик, что издание несколько раз переиздавалось. Гравюры по эскизам Боттичелли не появились в первом тираже 1481 года. Вместо этого они появились в изданиях тома Ландино, которые были опубликованы между 1482 и 1487 годами. Скорее всего, они были выполнены посредственным подмастерьем Бачио Бальдини и только для I–XIX
