виду храбрилась, но на душе было пакостно донельзя. Неужели нечаянно спровоцировала парня на такие действия? Он намекал, что влюблен, а я всячески его игнорировала. Пару раз ввернула в разговор, что он отличный друг. Нет, ну, а что обычно говорят парням, которые хорошие, но сердце не екает? То-то же. Мне показалось, что Миша воспринял эту информацию философски, а тут такое…
Минут через десять первый отец уехал, пообещав держать нас в курсе событий. Славик, кутаясь в мамулину шаль, вышел прогулять Ну и Ну на ночь. Мы побрели по аллее в темноту, и я рассказала ему о последних Мишиных словах. Он многозначительно поцокал языком. Вроде как «а я же говорил…».
– Чего папе номер один не призналась?
– Потому что тогда все точно решат, что он сиганул в окно из-за меня. А я в это не верю. Ну не был он в меня так влюблен! Такие вещи девушки чувствуют. Ты мне лучше объясни, чего тебя черт дернул устраивать эту непонятную сцену ревности?
– Ну извини, кто же знал? Я думал, ты хочешь получить все удовольствия сразу: согласись, приятно на душе, когда один мачо клеится, а второго никчемушника можно послать куда подальше. Ведь для этого ты велела мне держаться рядом… Разве нет?
Я хотела уточнить, кого, по задумке Славика, я должна была послать. И кто из двоих был мачо… Но, глянув на простодушное лицо Славика, только вздохнула. И поняла, что это просто мой крест. Когда-то в школе я сидела за одной партой с точной копией Славика – Севой Дудкиным. Он был в меня влюблен, а я – нет. И вот теперь судьба мстит мне за это Славиком. А папа № 3 учил: если не усвоишь урок судьбы и не выйдешь на новый уровень – будешь постоянно наступать на одни и те же грабли.
Глава 13. В логове врага…
Славик почти сразу же побрел за мной следом.
– Зачем тебе сдался этот пикник? – удивился он, как только мы завернули за угол.
– Это была отличная возможность обозреть окрестности и наметить план побега. Сидя здесь за закрытыми дверями, не много узнаешь. Вдруг по дороге нам попадутся люди или мы сможем подать сигнал тревоги? А ты своими брючными змеями все испортил.
Славик уважительно на меня поглядел, потом виновато вздохнул и кивком намекнул на осмотр дома. Я выглянула из-за угла и убедилась, что наши мучители о чем-то спорят, уткнувшись в телефоны. И подумала, что можно и впрямь попытаться осмотреть их комнаты.
Обойдя дом с другой стороны, чтобы не попадаться им на глаза, я быстро юркнула в дом через дверь со стороны бассейна. Славик через минуту последовал за мной.
Первой по коридору шла комната мелкого. По крайней мере, именно из нее он выходил утром. Дверь оказалась открытой. Кровать, располагавшаяся у стены, была идеально застелена. На тумбочке – ничего. В шкафу висела только одежда. Видимо, документы он держал в кабинете, а тот оказался заперт. Сама комната очень напоминала нашу: те же обои, тот же ковролин.
А вот в комнате Шрека нам повезло больше. Тот был явный неряха: на его кровати возвышался скомканный из покрывала горб. Пощупав его, я поняла, что под покрывалом что-то лежит.
Славик, стоявший на шухере, зашептал:
– Аккуратнее, вдруг там его ночной горшок. В одной книге…
– Да тихо ты! Смотри, это же моя сумка.
Действительно, под покрывалом я нашла свою молочного оттенка сумку, которую у меня изъяли еще в самолете. Честно говоря, я даже не спрашивала про нее, потому что в сумке были документы Миши. И было понятно, что похитители ими прельстились. Телефон, ясное дело, тоже не попросишь.
А кроме документов… Самым ценным в этой сумке была она сама. Но шмотки не главное, и потерю брендовой вещи я бы как-то пережила. Благо в тот злополучный вечер в сумку мы засунули Розу, все остальное я достала. Так что многого не лишилась. Хотя не факт, что и то многое, что у меня еще осталось в отеле, я хоть когда-то смогу увидеть… Такие мысли не способствовали оптимизму.
– Они ее хорошенько перетрясли, – отогнала я от себя грустные думы, потрясая головой. – Наверное, думали, что Миша передал мне какую-то мифическую карту. Вот гады, даже подкладку разрезали. Ой, а это что?
Славик в два прыжка голодной саранчи оказался возле меня и разочарованно протянул:
– Фигня. Ключи от номера с брелоком.
– Да, но это же не мои ключи. Вроде у Миши был такой брелок. Ну точно.
Я ткнула Славику под нос надпись «Я люблю Кижи». Такие были только у Сомова, и приятель тоже озадачился:
– Как его ключи оказались у тебя в сумочке?
И тут я вспомнила, как сидела на корточках возле Миши, он силился что-то мне сказать, потом началась суматоха вокруг. Скорее всего, он сунул эти ключи мне в карман ветровки. А я потом машинально вытряхнула все из карманов в свою сумку. Потом началась вся эта суматоха, и его номер уже не закрывали. Ключей никто не хватился. Но зачем он озаботился тем, чтобы сунуть что-то мне в карман?
– То есть он выпрыгнул из окна с ключами? – подумал вслух Славик. – Странный способ покончить жизнь самоубийством. Или это символизм? Ну, типа, я закрываю свою жизнь на ключ…
– Слушай, я только сейчас подумала. Он же твердил: ключи, сердце. Никакой не ключ от сердца, как я подумала вначале. Наверное, что-то связано с этим сердцем на ключах. Не зря он сунул его мне.
Славик повертел деревянное сердечко в руках и пожал плечами.
– Никаких таинственных знаков на нем нет. Обычная деревяшка. И вообще, эта идея папы номер три с ключами – полный бред. Я предлагал современные карточки, но тот твердил, что старинного вида ключи – это фишка отеля.
Пока Славик ворчал, послышались приближающиеся голоса: видимо, Шрек и мелкий направлялись в дом, заметив наше отсутствие.
Недолго думая, я быстро придала кровати прежний вид, даже ключи закинула назад. Только сердечко оторвала от брелка, разогнув колечко. На цыпочках мы покинули комнату, закрыли за собой дверь и быстро помчались вверх по лестнице.
Когда через десять минут мелкий постучал в нашу комнату, я милостиво крикнула: «Можно». Он попытался открыть дверь, но получилось сделать только небольшую щелку. В нее он и протиснулся бочком, выкатив глаза от изумления. И было от чего. Время мы со Славиком провели с пользой: сделали перестановку, выдвинув кровать почти что к двери, а остальную мебель
