раскатом перед настоящей бурей. Смех его извивался, журчал и звучал почти мелодично. Леда помотала головой. Она точно не спит?
– Друзья зовут меня Ледой. – Она приподняла подбородок в глупой попытке посмотреть на это огромное создание свысока. – А как тебя называют друзья?
Смех стих, и Леде захотелось стукнуть себя. Всего на мгновение. Она попыталась снова взять себя в руки: ее учили, что вести диалог с превосходящим тебя по силе противником стоит соответствующе. (Не будем напоминать ей, что в эти советы не входило разозлить оппонента.)
– Я… – сникнув, Леда уставилась в песок, у которого плескались волны. – Мне не стоило…
– …предполагать, что у меня есть друзья? – закончило чудовище.
На мгновение Леда в красках представила, как ей откусывают голову, но видение испарилось от первых же нот его чудовищного насмешливого тона.
– Я забираю свое извинение!
– Нельзя забрать то, чего так и не приняли.
Леда сделала глубокий вдох и развернулась. Тут же скривилась: холодные ноги обожгло болью. Когда она успела потерять сапоги?
– Тебе нужно согреться, – в шелесте послышалось сочувствие.
– Все со мной будет в порядке, – выдала Леда, поправляя юбку, и слегка повернула голову. Плохое было решение – упускать чудовище из виду.
Его лицо задвигалось, и один из острых гребней на месте ушей приподнялся – казалось, в насмешливом вопросе. А вот та линия, на которой виднеются клыки, – это улыбка? Или вечный изгиб, который дает опасное и неверное представление о намерениях Буяна? Желтые глаза метнулись в сторону разбитых Лединых ног.
– То есть, ладно, я бы не отказалась от помощи. – Леда закусила губу и провела рукой по растрепавшимся волосам. – Небольшой.
Огромный чешуйчатый хвост – и как только Леда не заметила его раньше? – прошуршал по камням, за ним бряцнули когти… рассвет ударил в полупрозрачную мембрану. В полумраке под скалой, в розовом свете утреннего солнца монстр казался еще страшнее, и Леда никак не могла понять, сколько у него конечностей.
– Выбраться отсюда можно только по морю, – прошелестел Буян, и Леда тоскливо глянула на ледяную воду.
– Для начала – будь так любезен, поищи мои сапоги.
В воде Буян был гораздо ловчее. И не выглядел так же несуразно, как на суше.
Леде пришлось примоститься на его спине среди гребней, щупальцев, чешуи и остовов крыльев – они изогнутыми дугами росли откуда-то чуть выше лопаток. Поэтому обзор был ограничен, но Леда видела, как движется его хвост и как крылья, такие хрупкие на суше, служат идеальным навигационным приспособлением.
Если Буян в самом деле был ее ошибкой, то он был очень большой ошибкой. И очень интересной. И Леда имела в виду не только его физику, которая при ближайшем рассмотрении не должна была работать, но каким-то непостижимым образом работала. Буян говорил. Буян ее помнил. Что-то в их ритуале пошло не так, хотя об этом она не забыла: шрамы на руках никуда не исчезли.
Они проплыли вдоль берега и оказались у одной из пещер, за ними тянулись тоннели бывших шахт. По спине Леды пробежала дрожь, не имевшая ничего общего с холодом, который она давно не чувствовала, – плохой знак. Она вспомнила карту в доме Ваари, затем письмо, а потом…
– Там кто-то был… – пробормотала она и вздрогнула: голова Буяна показалась из-под воды. Леда не ожидала, что получит ответ.
– Я не разглядел его, но это точно был человек.
– И что ты хотел с ним сделать? Поймать?
– Он мог бы тебе помочь, – выдохнул Буян и снова скрылся под морской гладью.
«Или совсем наоборот», – подумала Леда и бросила взгляд на бордовый мундир. Пожар может быть случайностью. Или очень удачным стечением обстоятельств. Огонь непривередлив в еде – улики бы проглотил не задумываясь. Вот только почему сейчас? Почему так поздно? И в самом ли деле Ваари пропал?
Леда попыталась представить его выросшим, и воображение подкинуло нечто темное и зловещее, притаившееся в углу, выжидающее своего часа. Близнецы Ваари всегда были невысокими, в то время как Леда возвышалась над толпой. Старший приходил от этого в восторг. Младший молчал, насупившись. Она видела его в городе задолго до того, как сбежала: его отправили в одну из тех частных школ, куда так и не смогли запихать Леду. Надеялись, что это ему поможет. Похоже, именно там он понахватался запредельных идей и занялся магией. Не то чтобы Леда могла это осуждать: в конце концов, она тоже добралась до Цеха и, в отличие от Ваари, ножницы получила… но что она сделала с ними хорошего? Кроме парочки мелких работ в Цеховых Залах и Алетеи, от которой почти ничего не осталось.
Может, Ваари не пропал. Может, он вернулся за письмом. Может, Дэси была разменной монетой и кто-то отказывался платить по счетам. Р. Д.! Расион Деж!
Стоило этой светлой мысли мелькнуть в ее голове, как Буян взял курс на пещеру, и Леда занервничала.
Ей стоило сделать это раньше. Но она была почти уверена, что он – ее рук дело. Что он носил когда-то человеческое имя, которое она вспомнила, и человеческую личину, которой она вспомнить не могла. Он вытащил ее из воды – если подумать, не в первый раз – и вправил ей плечо. А теперь тащил в темноту под выточенными «Кракеном» скалами, и Леда начала прикидывать, сможет ли свалиться в воду и сбежать. Но тут Буян остановился у одной из ниш, поднял голову, с которой водопадами полилась вода, и пророкотал:
– Теперь наверх.
Леда в жизни не увидела бы вырубленные в скале ступени – пролет за пролетом, – уходящие, словно в колодец, виток за витком до самой поверхности. Как нашел их Буян? Так же, как ее сапоги, почти чудом? Она начала медленно взбираться по лестнице, а потом почувствовала, как ее обхватывают чужие когти. Леда задрожала, вспомнив, какие дыры оставили они на мундире, но в этот раз когти сомкнулись, стукнув друг о дружку, аккуратно… и Буян полез вверх.
Он опирался на стенки колодца крыльями и одной лапой – рукой? Второй он умудрялся удерживать Леду, которая в любой другой раз запротестовала бы. Но ноги в покореженных морем сапогах пульсировали, лопатка болела, дыхание жгло легкие, а в костях залег холод. Если это приблизит ее к поверхности, так тому и быть.
Они выбрались в небольшое помещение, залитое причудливой россыпью света. Леду поставили на пол – она расцепила пальцы, не заметив толком даже, когда успела так вцепиться в яркие гребни.
– Прошу прощения, – пробормотала она, чуть закачавшись.
Буян удивительно изящно проскользнул мимо и добрался до камина.
Они оказались в маяке. Леде захотелось смеяться. Все дороги в Инезаводи, похоже, вели сюда, хотя от маяков ведь, наоборот, стоит держаться подальше. Если не хочешь напороться на скалы.
– В мешках полно тряпок, – бросил Буян и прополз обратно к незаметной отсюда дыре в полу, занятно опираясь на остовы крыльев, используя их как дополнительные конечности.
– Привет, маяк, давно не виделись, – выдохнула Леда, но Буян уже исчез в темноте пещер.
Леда осталась наедине с огнем – когда и как, рыбьи потроха, он успел его зажечь? – и начавшими наконец стучать зубами.
Сухая одежда оказалась благословением. Даже большим, чем огонь, к которому Леда никак не могла придвинуться поближе: мешала память о доме Ваари, пытавшемся сожрать ее заживо.
Она закинула одежду на каменную арку камина. Проверила карман – пуговица была на месте. Письмо тоже – правда, прочесть его уже никто не сможет. Леда сомневалась, что даже мастеру Бражнику удалось бы развернуть мокрый комок так, чтобы чернильные слова превратились обратно в улику номер… номер какой-то. Не то чтобы Леда знала, как работают улики. У нее было только несколько туманных (ха!) предположений, еще больше пропавших людей и одно чудовище. Которое не пело.
Но кто же тогда пел? И чьей ошибкой были они?
Не то чтобы Леда поверила Буяну: она понятия не имела, как должны быть устроены связки, чтобы их обладатель мог петь. Но он знал ее. Он говорил с ней. И он оказался куда более колючим, чем она… не помнила.
Из темноты прогала, в который спускалась до самой воды лестница, выглядывала сияющая золотая нить. Ее Леда знала тоже,
