утверждал. Слишком спокойный, слишком мудрый и слишком могущественный для мелкого рогатого вредителя.
Привалившись спиной к каменной стене, Меф безучастно уставился на Гаяну. Его изогнутые рога блеснули на свету. Ведьма поймала его взгляд и внимательно всмотрелась в глаза, которые были почти такого же цвета, что и цветок папоротника: кровавые, с черными крапинками. Ведьму мучали вопросы. Какие тайны хранит это существо? Что замышляет? Сможет ли помешать тому, что она задумала? Однако в его взгляде она не находила ответов, лишь улавливала вековую, гнетущую скуку.
— Ты нашла то, что искала? — скорее сказал, чем спросил.
Но Гаяна все же ответила, хоть и была уверена, что он уже все знал:
— Нашла. Благодарю за помощь. Если бы ты не сказал, в каком лесу искать, я бы долго провозилась. Этот цветок начинает действовать, только если ты находишься в достаточной близости от зарытого клада.
Меф небрежно махнул когтистой рукой.
— Однако зачем ты мне помогаешь? — спросила ведьма.
— Я никому не помогаю.
— Даже Вану?
— Даже ему.
— Тогда что ты делаешь? — вопрос прозвучал довольно резко.
Гаяна не любила, когда у нее не получалось разговорить кого-то. Меф был первым, кого ей никак не удавалось вывести на чистую воду. Сколько не билась, а все без толку. Даже привороты не помогали.
— Что я делаю? — повторил Меф. — Хороший вопрос. Я делаю то, что захочу, а потом смотрю, что из этого выходит.
— И выгодно ли тебе это? — попыталась угадать ведьма.
— Нет. Мне не нужна выгода. Мне нужен интерес. Если мне интересно, значит, все идет правильно. И не важно, творю я зло или добро.
Меф отлепился от стены и подошел к изумрудному сундучку, который стоял рядом с цветком папоротника.
— Это он? — когтистая рука замерла над позолоченной крышкой.
Ведьма кивнула. Меф открыл сундучок и достал тонкий, похожий на большую иглу, кинжал. Он был легким, практически невесомым. Все лезвие исписано рунами. Рукоять сделана из потемневшего от времени серебра.
— Оружие, которым можно разом уничтожить тело и душу хранителя, окончательно прервав их появление в этом мире, — Меф поиграл с кинжалом и положил его обратно в сундучок. — Как он работает? Надо просто воткнуть его в хранителя?
— И подождать, пока он навсегда закроет глаза, — подтвердила ведьма. — Как только он умрет, его душа раствориться в воздухе, и хранители больше не появятся в нашем мире.
— А если рана будет не смертельной?
— Не страшно. Сталь пропитана древним ядом. Смерть просто неизбежна.
Меф повернулся к Гаяне и, оскалившись, произнес:
— Мне очень интересно, что ты планируешь. Поэтому я постараюсь сделать все, чтобы ты в скором времени смогла использовать этот кинжал.
— Ты уже сделал самое главное — привел сюда девчонку, — уверенно заявила Гаяна. Она не знала наверняка, но приложила все усилия, чтобы Мефу показалось, что она твердо уверена в этом.
Оскал на его тонких губах стал еще шире. Ничего не ответив, Меф сверкнул красными глазами и, пройдя мимо Гаяны, покинул ее покои.
— Если это действительно сделал он, то стоит быть с ним начеку, — прошептала ведьма, машинально схватившись за висевший у нее на шее камень огневик8. — Выйти в мир хранителей не может никто, если только ты не хранитель, который завершил свою службу. Барьер, созданный богами, еще ни разу не давал сбоев. Меф никак не мог выбраться из этого мира и вернуться назад. Если только он не нашел способ, о котором не знал даже Идан. Или же… — Ведьма замолчала и нервно сглотнула, — …он существо, чье могущество приравнивается самим богам…
Холодная волна страха пробежала по спине Гаяны. Да, она тоже боялась. Не бояться было глупо. Ее предок, Идан, возомнил себя чуть ли не богом и перестал быть осторожным, из-за чего не заметил собравшегося у него под носом войска, которое разом уничтожило его план по разрушению барьера. Поэтому ведьма не стыдилась своего страха. Если есть страх, то есть опасения, которые порождают стремление к безопасности.
Гаяна очнулась от мыслей и, выйдя из своих покоев, зашагала по каменному коридору Чертога.
— Мне нужно больше стражников! Больше воинов! — закричала она, вломившись в покои колдуна.
Ван, в одиночестве сидящий за шахматной доской, замер с ферзем в руке и равнодушно уставился на ведьму.
— Вели привести сюда остатки твоего войска!
— Зачем? На нас кто-то нападет? — бесцветным голосом спросил колдун, ставя ферзя на три клетки вперед.
— Безопасность никогда не бывает лишней, — отозвалась ведьма.
Ван ехидно ухмыльнулся. Его взгляд был направлен исключительно на шахматную доску. Ничего, если он ей откажет, Гаяна может силой заставить его поступить так, как ей надо.
— У тебя же много сильных союзников: Черномор с Кощеем, нечисть и духи. Почему их не попросишь тебя защищать?
— Нас! — поправила его Гаяна. — Надо защищать нас. Мы вместе до конца. Или ты забыл?
— Такое забудешь разве? — хмыкнул Ван. — Э-э-э, да я поставил себе мат!
Колдун откинулся на спинку стула и, теребя в руке висящий на шее амулет, снова поинтересовался:
— Так что? Почему не попросишь помощи у союзников?
Гаяна скривилась.
— Пока я кое-что не сделаю, они мне не будут помогать. Их союз со мной только на словах. Надо делом завоевать их доверие.
— «Кое-что» — это что?
— Это одно дело. Очень важное для меня. Но тебе о нем знать не обязательно. Пока что.
Колдун закинул ноги на стол и недовольно надул тонкие губы.
— Пока что, — повторила ведьма, делая акцент на этих словах. — Всему свое время.
— Вот и Меф так говорит, — вздохнул Ван. — Ладно, я отдам приказ. Вторая часть моего войска скоро будет здесь.
— Чудесно, — пропела Гаяна.
Несколько мгновений она пристально смотрела на Вана, раздумывая, стоит ли опутать его мороком и подчинить себе на некоторое время. Колдун старательно не обращал на нее внимания. Его любовь к ней уже давно исчезла, если конечно ту страсть можно было назвать любовью. Хоть Гаяна и не претендовала на его чувства, ей, как женщине, было немного обидно от того, что мужчина, который некогда так пылал чувствами к ней, стал холодным и безразличным. Возможно, когда она осуществит задуманное, можно будет попытаться снова разжечь этот огонь. Но, как она уже сказала, всему свое время.
Глава 8
— Не трогай меня, псина смердящая!
Глухой стук о стену, кряхтение и скулеж.
— Еще раз себе такое позволишь, я выбью все твои клыки и сделаю из них бусы! Ты меня понял?!
Снова скулеж. Возня и топот.
Маша разлепила веки и уставилась в деревянный потолок. Полежала несколько минут, вслушиваясь. Криков больше не
