ты прав. Тут еще конь не валялся, а Лаки уже злится.
– Увидимся.
– С наступающим, Ванька. Целую в щеку, – ответила она и отключилась. После разговора с Никки вновь вернулся холод и тоскливость. Но куда деваться. Надо работать. Это я прекрасно понимал.
Вернувшись в отделение, я удивленно уставился на странного старика, которого до этого дня здесь не видел. Странным он был не только из-за вафельного полотенца, повязанного на голову на манер тюрбана. Удивляло и то, что рядом с ним послушно ходил Вампир и Ветерок. И если Ветерок ко всем относился хорошо, то Вампир предпочитал отдельное существование и шипел на каждого, кто приближался к нему.
– А, Вано, – усмехнулся Георгий, подходя ко мне. – С Королем ты еще незнаком?
– Не было подобной чести, – съязвил я. – Кто это?
– Саморуков Юрий Витальевич. Он же Король, – хохотнул грузин и окликнул странного старика. – Ваше величество, не подойдешь?
– Приветствую, – мягко ответил старик, подплывая к нам. Он так забавно держался, что я тоже не удержался от смешка. – Что вас повеселило, юноша? Мы с моими подданными тоже посмеемся. Быть может это развеет нашу кручину, что встречать праздник мы обязаны в этом кошмарном дворце вместо прекрасного бала с нагими девами, вином и музыкой.
– Значит, вы – король? – спросил я. Жора снова подавился смехом, когда старик кивнул. Кивнул, как и полагается монаршей особе, со всей возможной статью.
– И позвольте заметить, что дела в вашем королевстве неважные, – вздохнул Король. – Подданные обнищали, а когда я орошал своей уриной угол в смрадной комнате, на меня напал шипящий юноша. Но он быстро, к его счастью, понял, кто стоит перед ним и пал ниц, облобызав мизинец на моей ноге в знак уважения. Так же этому посодействовал сей славный муж, – палец старика описал полукруг и указал на Георгия. – Смею заверить, еще не доводилось мне видеть удара столь сильного и неожиданного. Однако юноша оказался смекалистым и примкнул к моей свите, как и сей зловонный отрок. Песнь его кишок порой веселит нас в меланхоличных сих краях.
– Песнь его кишок? – ехидно спросил я Георгия, который перестал сдерживаться и заржал так громко, что перепугал Вампира, который попятился и зашипел.
– Позвольте нам отбыть и осмотреть владения, в коих мы оказались милостью судьбы, – склонил голову Король и дернув плечиком поплыл по коридору.
– Сказочный долбоеб, – вздохнул грузин, перестав смеяться. – В своей голове он король, а остальные его подданные. Если ему подыгрывать, то он смирный. А вот если усомнишься, может истерику устроить. Но своя польза от него есть.
– Какая польза?
– Палата, в которой он лежит, самая смирная. Величество спор на расправу, – усмехнулся Жора. – Одного сидельца так переебал кружкой по голове, что тот говорить неделю не мог. Челюсть ему сломал. А знаешь, за что?
– Даже не догадываюсь.
– На пол насрал в присутствии Короля. Оскорбил, – хмыкнул грузин и снова рассмеялся. – С ним скучно не бывает. Ты не смотри, что он тощий, как глист. Силенок у него в избытке. Надо Ромку к нему подселить. Вдруг перевоспитает.
Новогоднего настроения не было. Да и сложно настроиться на праздник, когда рядом беснуются, мычат и орут больные. Громко воет в палате Паша Тюльпан. Голос хриплый, усталый. Он снова вызывает вертушку на позицию, зовет кого-то из своих и снова воет, не в силах вырваться из кошмара. Однако затихает после укола, который делает Рая, и, уставившись стеклянным взглядом в потолок, тяжело дышит.
Свита Короля разрослась до пяти человек, которые ходят с ним по отделению и внимательно слушают, что говорит Его величество. Если кто-то не слушает, то Король оскорбляется и бьет провинившегося ладошкой, после чего снова начинает делиться богатым жизненным опытом. За Королем крадется Ромка Гузноёб и тихонько что-то лопочет на своем черном наречье. Он делает это тихо, потому что Его величество уже показал цыгану, что с ним шутить не стоит. Ну а я занимаюсь тем же, чем и всегда. Мою туалет, меняю постельное белье, сопровождаю Мякиша на обходах и жду, когда закончится моя смена.
В шесть часов в отделение завалился счастливый Степа. Он протянул мне две пачки сигарет и, вздохнув, отправился развлекаться. Жора, глядя на мое кислое лицо, рассмеялся, однако мне было не до смеха. Почему-то в женском отделении ночью иногда было тяжелее, чем в мужском.
– Пошли покурим, Вано, – позвал меня за собой грузин. – Азамату скажешь, что я задержал.
– Пошли, – кивнул я. Жора редко курил в одиночестве. Ему всегда был нужен собеседник, и отказов он не принимал.
– Не, пойдем в экспертное, – кивнул мне он, когда я остановился возле входа в туалет. – Артур просил подменить, пока чай пьет.
– Ясно, – вздохнул я, понимая, какой «чай» пьет хмурый армянин. От Жоры тоже пахло «чаем», но его видимо совсем не волновало, что кто-то может учуять перегар.
Мы прошли палату, где лежали косившие от армии. Жора заглянул туда машинально и удовлетворительно хмыкнул, увидев, что в палате тишина и порядок. Но стоило нам завернуть в туалет, как глаза грузина полезли на лоб, а с губ сорвалось ругательство.
– Ебаный того рот, – пробормотал Жора, смотря на извивающегося в петле тощего рыжеволосого паренька. Он резко подскочил к нему и приподнял, не давая задохнуться. – Стул неси, Вано. Быстро!
– Да, сейчас, – ответил я и выбежал в коридор. Затем, схватив стул, бросился обратно.
– Не вертись, блядь! – рявкнул грузин, с трудом удерживая паренька в руках. Я взобрался на стул и дрожащими пальцами принялся развязывать узел. Жора снова выругался. – Сука! Вано, давай быстрее. Он синий уже.
– Я… почти, – прошептал я. Паренек мешком свалился в руки грузина, который осторожно положил больного на пол и похлопал ладонью по щекам. Паренек неожиданно скривился и заплакал. Тихо и тоскливо.
– Э, дорогой, – покачал головой Жора. – Ты чего это тут удумал, а?
– Я не… хочу. Не хочу больше… – всхлипывая, ответил паренек. Я вспомнил его прозвище. Петушок. Так его называли остальные косившие. В дверном проеме показался Артур. Лицо красное, а глаза злые. Он подбежал к лежащему пареньку и, наклонившись, прошипел.
– Сдохнуть надумал, сука? Я тебя сам сейчас удавлю!
– Артур, – встрял я. Санитар злобно на меня посмотрел и пробормотал ругательство.
– Что случилось, дорогой? – ласково спросил Жора, снова похлопав паренька по щекам. Тот жалобно посмотрел на грузина и вздохнул. – Ну, говори, давай. Наволочку вон порвал, веревку себе сделал. «Очумелые ручки», да? Чего в петлю полез? Молодой же, здоровый.
– Я не буду сосать. Не буду… – Петушок снова зарыдал, заставив
