Книга Дурка - Гектор Шульц

– Белка, – устало отмахнулся один из санитаров.

– Тиаприд, – велел врач. Рая кивнула в ответ и раскрыла сумку.

– Угу. Пока успокоит, он тут всех заебет, – буркнул Артур, не обращая внимания на Мякиша.

– Ему нельзя аминазин. Он алкоголик, – попыталась объяснить Рая, но санитару было плевать.

– Сдохнет и черт с ним, – брезгливо поморщился он. – Ладно, делайте работу свою. Вано, подержи руку.

Я кивнул и, подойдя ближе, вцепился в руку мужика. Она была липкой, испачканной в крови и, неожиданно, мягкой, словно я держал комок теста. Артур без стеснения надавил больному коленом на грудь и ждал, пока Рая сделает укол. Когда девушка ушла вместе с Мякишем, он наклонился к мужику с ненавистью сжал пальцами его лицо.

– Будешь дергаться, удавлю, сука, – прошипел Артур. Один из санитаров, стоящих рядом, рассмеялся и утер вспотевший лоб. Но мужик явно ничего не понял. В его мутных, стеклянных глазах горело одно лишь безумие.

В туалете я вымыл руки, но мне постоянно казалось, что они еще недостаточно чистые. Раз за разом я намыливал их куском хозяйственного мыла, смывал пену прохладной водой и снова намыливал. Мне было плевать на срущих рядом больных, на топчущегося неподалеку Аристарха. Я хотел лишь одного. Избавиться от крови и мерзкого, сладковатого запаха пота, впитавшегося в мою кожу.

– Покурим, Вано?

Я повернулся и увидел улыбающегося Георгия. Его лицо раскраснелось, а глаза блестят непривычно ярко. Когда он подошел, я почувствовал от него слабый запах спирта. Грузин закурил и чиркнул зажигалкой, давая закурить и мне. Затем прищурился и задумчиво посмотрел на мокрый обмылок.

– Первый раз с покоцанным? – спросил он.

– С покоцанным?

– Ага. С порезанным, побитым, выпотрошенным, – хохотнул Жора. – К нам частенько суицидники залетают и прочие дебилы. Первый раз впечатывается хорошо. Тебе еще повезло. Этот только шкурку подрал. Мой первый себе руки рассек ножом до кости. Весь в кровище был, сестричку перемазал… Это сначала кажется, что кровь какая-то особенная. На самом деле нет, Вано. Что кровь, что говно. Все из человека вытекает.

– А что с ним случилось? – я махнул рукой в сторону выхода из туалета, но Георгий все понял.

– Белка, – зевнул тот. – Черти за ним гнались. Он в мусоропровод залез. Одна башка торчала, когда его нашли. Пока вытаскивали, ободрали всего. Так что хуй с ним. Не забивай себе голову. Она тебе ясной нужна.

– Сложно, Жора, – вздохнул я. – Ладно. Пойду пол там вымою, пока кровь не засохла.

– Давай, дорогой.

Вымыв пол, я бросил в ведро с грязной водой тряпку и искоса посмотрел на привязанного мужика. Ему уже обработали раны, да и успокоительное подействовало. Из левого уголка рта на подушку стекала тягучая слюна, а глаза равнодушно смотрели на меня. Когда я встал, мужик даже не моргнул. Только невразумительно что-то пробормотал.

Рядом с ним, на соседней кровати, лежит Паша Тюльпан. Тюльпаном его зовут за то, что он служил в Афганистане в конце восьмидесятых. Когда Пашу не мучают приступы, он довольно спокойный и вежливый человек. Но раз в месяц с ним стабильно случаются срывы и тогда достаться может даже санитару.

– Взвод его в засаду к духам попал, – рассказал мне Георгий после того, как мы связали Пашу и перетащили мычащее тело в палату буйных. – Они в кишлак зашли, а там пятьдесят рыл хоронились. Начали отбиваться, шальными пулями пару местных снесли. В итоге окопались в одном доме. Весь его взвод положили. Четырнадцать человек. Духи куражиться начали. Гранаты швырять. Тюльпан наш ствол вытащил, хотел себе уже мозги вышибить. Знал, что живым к духам попадать нельзя. А тут свои подошли. Кишлак тот с землей сровняли. А потом дом нашли, где месиво из тел и кишки по стенам. В этой куче Пашу и нашли. Он смеялся и плакал. Смеялся и плакал.

– Ужас, – вздохнул я, смотря на стонущего мужчину. – Он сам это рассказал?

– Сам, сам, – улыбнулся Жора. – Бывают у него просветления. Гитару просит, песни попеть. А ночью стонет и во сне беснуется. Сон у него один, Вано. Кишлак тот и дом, где все его товарищи полегли. Отец мой тоже в Афгане служил. Но повезло. Бог уберег. Этому не повезло. Телом здоров, а умом… там все еще.

После обеда я вышел на улицу, чтобы покурить. Землю и деревья давно уже укрыл снег, вот только внутренний двор больницы был расчищен и щеголял потрескавшимся асфальтом. Несмотря на холод, мороз был мягким, да и телогрейка, которой меня снабдила Галя, не давала замерзнуть. Я вытащил пачку сигарет и, усевшись на лавочку, закурил. Рядом прогуливались больные, похожие на неуклюжих пингвинов, но я не обращал на них внимания. У меня обед, а за ними смотрит Галя и Артур. На другой стороне двора гуляет женское отделение и до меня изредка доносится громкий и недовольный голос Степы.

– Иван Алексеевич, можно сигаретку? – заискивающе улыбаясь, спросил Аристарх. Я кивнул и протянул ему одну. Мужчина жадно затянулся, благодарно кивнул и, шаркая, направился вперед по дорожке. В кармане зазвонил телефон, который я всегда брал на обед, но увидев на экране «Никки», я не сдержал улыбки.

– Ты пунктуальна. Привет, – ответил я.

– Привет! – радостно воскликнула она. На фоне слышна музыка, чьи-то разговоры и лязг посуды. – Я же знаю, когда ты обедаешь.

– Уже празднуете?

– Не, пока готовим, – рассмеялась Никки. – Ну, как готовим. Лаки командует, а остальные делают, что она прикажет.

– Лаки с вами? – удивился я.

– Ага. Но она свалит после шести. У неё своя тусовка намечается. Кать, дай мазик!

– А вы?

– Я точно до двух часов у Энжи. Потом мы с Кэт к Дим Димычу пойдем.

– Кто это? – нахмурился я.

– Ревнуешь? – пропела Никки и снова рассмеялась. – Расслабься. Это друг Лаки. Ну, друг её парня, но значит и её друг. Так что? Ревнуешь?

– Конечно. Пойду уберу скальпель в ящик, – ехидно ответил я и вздохнул. Никки, конечно же, заметила.

– У тебя голос уставший. Все хорошо? – спросила она.

– Да, все в порядке, – улыбнулся я. – Смена просто тяжелая. Словно тут с ума все сошли разом.

– Так это же психушка. Чего ты ожидал? – фыркнула Никки и снова отвлеклась. – Эй! Эрик весь горох сожрал! А я откуда знаю? Вот пусть сам идет в магазин… Извини, тут готовка в самом разгаре, а Эрик вино зеленым горошком закусывает.

– Весело у вас. Ладно, не буду отвлекать. Не убей Эрика в приступе гнева. А то ко мне попадешь.

– А ты будешь меня охранять? – лукаво спросила Никки, заставив меня рассмеяться. – Но