class="p1">— И вы через всю страну проехали? По Дороге?
— Ну, сюда добрался.
— И как там было?
— Паршиво.
— А что вы видели?
— Летучих мышей величиной с эту кухню, а то и побольше — на другом берегу Миссис Хиппи. В Сент-Луисе их тьма.
— И что вы сделали?
— Постреляли их. Пожгли. Проехали напролом.
— А еще что видели?
— Ядозубов. Большущих разноцветных ящеров размером с целый сарай. Смерчи — громадные крутящиеся вихри. Они утащили одну из машин. Горы с огненными маковками. Высоченные колючие кусты, которые пришлось спалить. Несколько раз пробивались сквозь бурю. Ехали там, где земля как стекло. И там, где земля тряслась. Объезжали огромные воронки, жутко радиоактивные.
— Эх, мне бы так когда-нибудь!
— Может, и придется. — Тэннер доел и, закурив, отхлебнул кофе. — Завтрак что надо, — сказал он хозяйке. — Давно такого не едал. Спасибо.
Сьюзен улыбнулась и велела:
— Джерри, не приставай к человеку.
— Пустяки, мэм. Славный мальчуган.
— А что у вас за кольцо? — полюбопытствовал Джерри. — Вроде на змею похоже.
— Змея и есть, — ответил Тэннер, стягивая кольцо с пальца. — Настоящее серебро, с пробой, а глаза — из красного стекла. Я раздобыл его в городе под названием Тихуана. Вот. Держи.
— Не-а, — выдавил мальчик, но тут же посмотрел на мать, глазами спрашивая позволения. Сьюзен покачала головой.
Этот безмолвный разговор не укрылся от Тэннера.
— Твои здорово мне помогли — вытащили из болота, привели дока к моему напарнику, накормили меня и дали ночлег, — негромко заметил он. — Уверен, они не будут против, если мне захочется хоть как-то выразить благодарность и подарить тебе это кольцо.
Мальчишка опять оглянулся на мать. Тэннер кивнул, и Сьюзен не стала спорить.
Джерри присвистнул, вскочил и тут же надел кольцо на палец.
— Велико, — горестно протянул он.
— Ну-ка, дай подгоню по тебе! Эту спиральку чуть сожмешь — и готово, любому впору.
Он чуть-чуть сдавил кольцо и вернул мальчику примерить. Оказалось по-прежнему великовато, но Тэннер повторил операцию, и кольцо село как влитое.
Джерри, наценив его, побежал было к двери.
— Погоди! — крикнула Сьюзен. — Что нужно сказать?
Мальчуган обернулся.
— Спасибо, Черт, — выпалил он.
— Мистер Тэннер, — поправила мать.
— Мистер Тэннер, — послушно повторил мальчик, и дверь за ним захлопнулась.
— Вы очень добры, — сказала Сьюзен.
Тэннер пожал плечами:
— Цацка ему понравилась. И я доволен, что сумел порадовать мальчишку.
Он допил кофе и докурил сигарету. Хозяйка дома вновь наполнила чашку Тэннера, и он опять сунул в рот сигарету. Наконец из соседней комнаты вышли Сэм с доктором, и Черт вдруг задумался: а где прошлой ночью спали сами Поттеры? Сьюзен налила мужу и доктору кофе, и они присоединились к Тэннеру.
— У вашего друга сотрясение мозга, — объяснил врач. — Без рентгена я не могу сказать, насколько тяжелые повреждения он получил, а рентген сюда доставить никак нельзя. Однако я бы не рекомендовал перевозить больного.
— И как долго? — осведомился Черт.
— От нескольких дней до пары недель. Я оставил лекарства и объяснил Сэму, какой за ним нужен уход. Сэм говорит, в Бостоне чума и вам надо спешить, поэтому мой вам совет: поезжайте один, а своего друга оставьте здесь, с Поттерами. О нем хорошо позаботятся. Потом он сможет поехать с ними в Олбани на весеннюю ярмарку и оттуда добраться до Бостона с каким-нибудь торговым караваном. Я думаю, парень, пожалуй, поправится.
Тэннер, немного подумав, кивнул.
— Ладно, — бросил он, — коли иначе нельзя.
— Во всяком случае, таковы мои рекомендации.
Дальше оставалось только пить кофе.
* * *
Холодным утром Черт Тэннер и Джерри Поттер пешком отправились к вездеходу. Над землей клочьями стлался туман, трава сверкала, точно хромированная. В воздухе висела легкая дымка. Джерри выдохнул воздух, мгновенно превратившийся в пар, и радостно воскликнул:
— Глянь, Черт! Я курю!
— Угу, — промычал Тэннер. — Интересно, машину уже вытащили?
— Надо думать, — откликнулся Джерри. — Упряжка знатная. — И он вдруг выпалил: — А что ты делаешь, Черт? В смысле, вообще, когда не сидишь за рулем?
— Я всегда за рулем, — ответил Тэннер, — так или иначе. Я водила, и этим все сказано.
— А, значит, когда доберешься до Бостона, ты потом опять куда-нибудь поедешь?
Тэннер откашлялся и сплюнул под дерево.
— Не знаю. Наверное. Или найду такую работу, чтоб возиться с машинами и байками.
— А знаешь, кем я хочу быть?
— Нет. Поделись.
— Пилотом. Я хочу летать!
Тэннер покачал головой:
— Не выйдет. Ты хоть раз наблюдал за птицами? Даже они летают не больно-то высоко. Боязно им. А заберись туда на самолете — и ветры мигом тебя прикончат.
— Я мог бы летать низко-низко…
— Земля — слишком неровная, а ветры то и дело меняют высоту. Блин, есть холмы, куда я и на тачке не поеду — унесет. Знаешь, как их распознать? По смерчикам из всякой дряни, какую тащат ветры. И еще если там сплошь голый камень.
— А я бы осторожно…
— Угу, только ветры меняются: то ныряют, то взлетают. И угадать, где или когда они объявятся, никак невозможно.
— Но я хочу летать.
Тэннер посмотрел на мальчика и улыбнулся:
— Найдется чертовски много такого, о чем мечтают люди, но по той или иной причине выясняется, что этого они сделать не могут. Среди прочего — летать. Тебе придется отыскать для себя что-нибудь другое.
Джерри вдруг выпятил нижнюю губу и принялся пинать камни на дороге.
— У всякого человека в юности есть собственное представление о том, что бы ему хотелось делать, — продолжал Тэннер. — Но, похоже, из этого никогда ничего не выходит. Либо оказывается, что это вообще невозможно, либо никак не выпадет случая попробовать.
— А тебе чего-нибудь хотелось, кроме как водить?
Черт остановился и, встав спиной к ветру, стал чиркать спрятанной в ладонях зажигалкой. Наконец сигарета затлела, и он дважды затянулся, сосредоточенно вглядываясь в клубы дыма.
— Я хотел быть хранителем Машины, — наконец сказал Черт.
— Какой машины?
— Той самой. Большой Машины. Трудно объяснить…
Тэннер на миг прикрыл глаза, потом снова открыл — и начал рассказывать:
— Давно, еще в школе, у меня был учитель, и он сказал нам: мир — это большая машина, где каждый пустяк влияет на все остальное, и любое событие становится результатом этих действий и взаимодействий. Тогда я стал думать и нарисовал себе эту заразу, Большую Машину, — всякие передачи, поршни, цепные трансмиссии, рычаги на любой вкус, и кулачки, и стволы, и ручки, и оси. В общем, мне взбрело в голову, что она — эта машина — и впрямь где-то есть и что от того, гладко она фурычит или нет, на самом деле зависит, хорошая у людей жизнь или плохая. И тогда я решил, что работает Машина — не ахти и кто-то должен ее толком осмотреть
