А если не выйдет? Тогда их ждут наказания и угрозы. Но на этот раз отец может не ограничиться одними угрозами. Подумав об этом, Рона содрогнулась. И все же нашла в себе силы успокоить перепуганного брата.
– Иди спать. Утро вечера мудренее. Попытаюсь что-нибудь придумать.
– Может, пустить в ход зелье?
Зелье было их секретным оружием. Как-то в момент напускной храбрости Рона купила сонный порошок у одной старухи на базаре. С тех пор она тайно хранила его у себя в комнате. Они с Алфриком поклялись, если им станет невмоготу, использовать средство против отца, чтобы бежать, пока он спит. Только Рона сомневалась, что отец их хватится прежде, чем они успеют далеко уйти.
– Нет, Алфрик. Я придумаю что-нибудь еще. Ступай спать.
Алфрик слепо верил в способность сестры находить выход из самых страшных, безвыходных ситуаций. После секундного колебания он кивнул и отвернулся. Рона затворила за ним дверь и, прислонившись к ней лбом, закрыла глаза. Будь она мужчиной, то не подкачала бы! Никуда бы Дженова от нее не делась! Однако Рона подозревала и другое: будь она мужчиной, то половина того, что она говорила или делала, не сошла бы ей с рук. К тому же ей нравилось быть женщиной, нравилась власть, которой она пользовалась, нравилось восхищение, которое она видела в глазах мужчин.
В лице того мужчины, того великана, который предпринял попытку подслушать ее разговор с Алфриком, тоже читалось восхищение. Рона нахмурилась. Должно быть, это по его вине Дженова отвергла Алфрика. Он рассказал ей, что услышал. Впрочем, причина была не в этом. Кто-то другой повлиял на решение Дженовы. Конечно же, Генрих Монтевой. Рона должна соблазнить его и отвлечь от Дженовы.
И Рона решила действовать. Прежде чем гнев отца падет на их головы, она сделает все, что в ее силах. Окажет ли ей в этом поддержку Жан-Поль? Он помогал ей раньше, однако Рона подозревала, что это случалось, лишь когда ее цель совпадала с его собственными интересами. Их священник был для нее тайной за семью печатями. Он появился в их доме год назад и незаметно взял на себя роль близкого доверенного их отца. Это дало ему неограниченную власть как над Болдессаром, так и над его домочадцами.
Рона ему не доверяла.
Она вообще не доверяла мужчинам.
Мужчины слабые, корыстные используют свою силу для подавления. Рона предполагала, что есть среди них и другие, честные, порядочные, но не тешила себя надеждой, что в один прекрасный день явится благородный рыцарь и спасет ее.
И если они с Алфриком хотят избежать отцовского гнева, то должны сделать это сами.
Глава 9
Утром Дженова спустилась в зал с заранее заготовленной речью. Бледная и измученная, она была настроена решительно. Слуги уже встали и занимались своими обязанностями. Наметанным глазом она проверила, как идет подготовка к обеду. Чтобы прокормить обитателей и гостей замка, равного по величине Ганлингорну, требовался тщательный расчет и стратегия. Этой работе Дженову обучали с детства, и она приносила ей удовольствие.
На кухне за ширмой сидел мальчик, ворочая на огне вертел, чтобы не подгорело жарившееся мясо. При виде хозяйки он улыбнулся. Из печей доносился аппетитный запах пирогов, смешиваясь с ароматом свежеиспеченного хлеба. Дженове уважительно поклонился повар, мужчина с круглым брюшком и деревянной поварешкой в руке.
Делать здесь было нечего. Ничто не требовало ее вмешательства и не давало повода для задержки. Дженова никогда не считала себя трусихой, однако перспектива встречи с Болдессаром внушала ей страх. Скорее бы покончить с этим!
Приободрив себя, Дженова набрала полную грудь воздуха и направилась в большой зал. Многие из домочадцев уже встали. Некоторые сидели за столами, развлекаясь разговорами, игрой в кости или шахматы, другие перекусывали вчерашним хлебом и элем, желая заморить червячка до наступления дневной трапезы.
– Матушка!
Это был Раф. Его зеленые глаза сверкали.
– Мы собираемся поискать Рейвен с котятами. Хочешь пойти с нами?
«С нами?» Дженова повернулась в надежде увидеть поблизости Генри. Он насмешливо улыбнулся, словно ждал с ее стороны осуждения за привязанность к ее сыну, не подозревая, что это ее особенно радует и является одной из причин отказа выйти замуж за Алфрика, человека весьма легкомысленного.
– Я бы пошла, милый, но мне нужно кое-что обсудить с лордом Болдессаром, – сказала она Рафу, устремив взгляд на Генриха.
Должно быть, он прочел в ее лице напряжение, потому что его черты заострились, а глаза сузились.
– Хочешь, чтобы мы подождали?
Господи милостивый, да! Дженова переборола слабость и страх. Открытое, улыбающееся лицо Рафа все еще было обращено к ней. Дженова не хотела, чтобы он стал свидетелем сцены, которую собиралась сейчас устроить. Пусть лучше побудет с Генри, как можно дальше от разозленного Болдессара.
– Я… нет, Генри, нет. Найдите Рейвен с котятами. Я сама справлюсь с лордом Болдессаром.
Генрих кивнул и, продолжая следить за ней глазами, подошел ближе.
– Постарайся добиться хороших условий для своего брачного контракта. Выгодных для тебя и Рафа, а не для милорда Болдессара, – сказал он.
Генрих думал, что она собирается обсуждать с Болдессарами свадьбу. Откуда ему было знать, что она изменила решение. Дженова чувствовала, что Генриху вряд ли понравятся сложности, которые наверняка возникнут теперь в их взаимоотношениях.
– Лорд Генрих, нам надо идти, – нетерпеливо сказал Раф.
Генрих взял мальчика за руку, продолжая смотреть на Дженову. Она заставила себя улыбнуться:
– Да, Генри, идите. Я справлюсь.
Еще мгновение поколебавшись, Генри быстро поклонился и оставил ее.
Дженова закрыла глаза и, сделав глубокий вдох, снова повернулась к большому залу.
Ее взгляд тотчас наткнулся на лорда Болдессара. Он стоял у помоста, нетерпеливо похлопывая перчатками по ладони. Его белокурые дети находились тут же, уставившись на Агету, пытавшуюся вовлечь их в разговор. Дженова знала, что Болдессар побывал спозаранку на конюшнях – один из грумов рассказал ей – и нашел, к чему придраться, хотя это его никоим образом не касалось. Видимо, он уже считал себя хозяином Ганлингорна.
От этих мыслей Дженова испытала прилив облегчения, развеявшего немного ее дурные предчувствия. Она правильно поступает, отказывая Алфрику. Она не сомневалась, что смогла бы удержать лорда Болдессара на расстоянии, но это истощало бы ее терпение и дурно влияло на характер. Он был настоящий придира, а придир она не жаловала. Решимость Дженовы окрепла. Она устала от Болдессара, от его холодных взглядов и плохо, скрываемого презрения.
Будет лучше, если в Ганлингорне он больше не появится.
Придав походке уверенность, она прямиком направилась к маленькой группе, кивнув по дороге Рейнарду. Лорд Болдессар встретил ее угрюмой гримасой и вежливо ответил на приветствие, сопроводив его резким кивком головы. За ним эхом отозвался приглушенный голос его дочери, красоту которой несколько портило бледное, осунувшееся лицо. Стоявший подле нее Алфрик поклонился, но ничего не сказал. Его обнесенные тенью глаза и бледность указывали, что и он провел бессонную ночь.
