о провинившемся «Фоме неверующем».
Кроме жутких кровавых сцен Галя любила обсуждать внутреннюю политику — от городского до федерального уровня.
— Почему у нас в городе всего две детские площадки? Вон, места навалом, пусть построят ещё, мне с ребёнком до ближайшей целых двадцать минут надо ехать на машине и парковку ещё искать…
— Галя, от твоего дома пешком до неё десять минут, побойся бога.
— Ну, это да, но девочка быстро устаёт! Мне её что, на руках тащить?
— Так зайди в мэрию и напиши предложение. Это любой может, и они обязаны ответить, вон, в прошлом году набережную облагородили, любо-дорого посмотреть.
— Да выкинут они мою бумажку, как только я за дверь выйду. Там же одни бюрократы и взяточники. Им бы только своими флагами сепаратистскими махать и весь городской бюджет в свою борьбу за независимость сливать. Народ им — по фигу. Когда получу гражданство, буду голосовать за социалистов, они сделали медицину бесплатной, образование бесплатным, заботятся о простом народе. Только вот нелегалов, цыган всяких и чёрных надо из больниц убирать — пусть платят за медицину, с чего это я из своих налогов должна им всё оплачивать?
— Так ведь это социалисты и сделали. Их партия продавила этот закон. Всем поровну, как Ленин завещал. А потом… Странно, что ты — за социалистов: твой ребёнок в частной школе, лечитесь вы в платных клиниках… Вроде правильней было бы голосовать за капиталистов.
— Ну, у нас есть средства на это, почему же я должна сидеть в очередях и водить ребёнка в класс, где половина — арабы и китайцы?
Со временем стало понятно, что Галя, покинув привычную среду, в новом месте создала себе свой мир. Мир, в котором она чувствовала себя комфортно.
Всё вокруг должно было быть плохо, а лучше — ужасно. Должны умирать дети и старики, грабежи и насилия обязаны происходить в непосредственной близости и только чудом не коснуться её самой. Все политики должны быть продажны, а эмигранты — людьми, живущими за её счёт и отбирающими последний кусок хлеба у её ребёнка.
В этом мире Галя была счастлива.
Поддерживать свою собственную «планету» на плаву не составляло большого труда. Нужно только быть участником десятка русскоязычных форумов и групп в эмигрантском интернете. Там подобное «добро» льётся рекой.
Проверка правдивости любого подобного рассказа не занимает больше трёх минут, достаточно вбить в «поисковик» ключевые слова, к примеру: «ужасное изнасилование в Валенсии» и…
А ничего подобного нет!
Но мы же знаем: «Власти намеренно скрывают… Всё проплачено…».
Галина дочка не по возрасту серьёзна, подозрительна, весёлым детским прогулкам предпочитает видеоигры дома, и если навстречу попадается представитель африканской расы — прячется за мать, но испуга в её глазах нет, скорее — ненависть.
Отельер
Сидит милиционер в будке и от скуки ловит мух.
Вдруг одна говорит человеческим голосом:
— Не убивай меня, «мент», я выполню любое твоё желание.
Думал, думал милиционер и наконец придумал:
— Хочу ни хрена не делать и до хрена получать. Вот!
— Всё исполнено, — сказала муха. — Теперь отпускай меня.
Сидит милиционер в будке и от скуки ловит мух…
Анекдот.
В небольшом городе на севере России служил в милиции майор Андрей Петрович. Был он простым клерком в регистрационном отделе дорожной инспекции. Никогда не махал палкой на дороге, не выскакивал из-за кустов с радаром и даже не был экзаменатором отдела водительских удостоверений. Андрей Петрович составлял отчёты, проверял данные, готовил сводки и делал прочую малоинтересную бумажную работу. Да и выглядел он под стать должности — рыхловат, в очёчках, немного не опрятен.
В конце восьмидесятых после армии он заочно выучился на экономиста, но сразу пошёл в органы внутренних дел. Место хлебное, безопасное, хорошо оплачиваемое, а учитывая, что он никогда не рвался на оперативную работу, то коллегам и начальству он нравился.
Сейчас таких называют «ботанами» или «задротами»…
Андрей Петрович работу делал старательно, не в своё дело не лез, взяток не брал, да и не было у него такой возможности в связи с отсутствием контакта с посетителями или нарушителями. Конечно же, поток грязных «ментовских» денег не обходил его, небольшую долю он имел в процессе восходящего течения от мелкого сержанта до министра МВД. Опять же, круговая порука, да и его отчёты требовали регулярных корректировок в свете выполнения милицией очередных политических или экономических заказов.
Зарплата с северными и «ментовскими» надбавками была отнюдь не мала.
Спиртным Андрей Петрович не увлекался, был примерным семьянином, имел обычную квартиру и фанерную дачу на болоте в стандартные шесть соток, где, кроме картошки и укропа, ничего не росло. В общем — был как все. Ничем не выделялся.
Коллеги-приятели советовали купить «Мерседес», благо, доходы позволяли, но Андрей Петрович предпочитал отечественную «Ниву», она прекрасно справлялась с северным бездорожьем, и он спокойно мог вывезти свои с трудом выращенные в болотистом грунте десять мешков картошки.
Жена была серой мышью, работала в какой-то статистической конторе и всю себя отдавала семье и воспитанию единственного сына.
— Петрович, ты куда деньги деваешь? — спрашивали у него коллеги, имеющие представление о реальных доходах российского милиционера.
— На пенсию собираю, власти у нас непредсказуемые, надеяться на государство нельзя, всё своруют, — резонно отвечал Андрей Петрович. — Вот вы всё проёбываете в Таиландах на узкоглазых блядей да тут на «бухло» спускаете, а я потом заживу…
— Вот сразу видно — голова, недаром экономист, — завистливо бурчали коллеги.
Андрей Петрович понимал, что мелкому госслужащему выделяться нельзя, нужно быть тише воды ниже травы, даже шубу жене справлял раз в «пятилетку». Будешь светить богатством — свои же заложат, оберут, а тут и до тюрьмы рукой подать. Наличные — они как-то надёжнее. Места много не занимают и спрятать легко.
На пенсию Андрей Петрович выходил «по звонку», как только ему исполнилось сорок пять. На севере у госслужащих много льгот, власть своих кормит, не забывает. Да и на его место уже метили молодые, голодные, рьяные, всем хочется подбирать крошки с хозяйского коррупционного стола.
Примерно за год до этого события купил Андрей Петрович небольшой домик с гектаром земли в Ростовской области, поставил там двухметровый забор и пригласил пару друзей-«ментов» отдохнуть, похвастаться, где он будет проводить старость в тепле и неге — ловить воблу в Дону, гнать самогонку и выращивать помидоры с розами. Эдакая мечта простого россиянина. Друзья задачу выполнили, через неделю, по возвращении на работу всё управление внутренних дел знало, что Петрович — мужик правильный, наш, от земли.
Отмечали
