уж думала, что мы так никогда и не увидим такого хлебушка. — Она взяла буханку в руки, перекрестилась и поцеловала ее, как святыню. — Почему ж вы не ели?
— Тебя ждали, показать хотели.
— Радость-то какая! — согласилась мать. — Слава богу. Хоть работа тяжелая, но зато теперь с хлебом будем. Вася, дели, дети есть хотят…
ОТЦОВСКАЯ КЕПКА
Саженцы Васькины принялись хорошо, особенно акация. Она быстро выбросила мелкие нежные листочки и заметно стала тянуться вверх. Кленки же долго сидели, поникнув головками, и только благодаря Васькиным стараниям, который утром и вечером поливал их, наконец ожили, ободрились и выпустили третью пару листков.
Поливая деревца, Васька всякий раз долго просиживал над ними на корточках, любовался ими, будто какой диковинкой.
Однажды, возвращаясь с работы, мать подошла к Ваське в палисаднике, присела рядом:
— Принялись?
— Ага! Акация вон уже на сколько выросла. Видишь новый стволик, зелененький? И клены тоже начали расти…
— Ну, пусть, сказала мать. — Может, и вырастут. Тень летом будет… — И тут же похвасталась: — А я с получкой! Пойдем в хату, считать будем: ишо никогда столько не получала! — Длинные черные ресницы торопливо смахивали с ее смеющихся глаз слезинки.
— А плачешь?
— Так — от радости! — сказала она просто. — Получку дали, премию и ишо талон на промтовар в «закрытый» магазин. Во! Увидел ба отец — удивился б. В воскресенье поедем с тобой в город, купим кое-какую обновку к празднику — тебе, Тане, Алеше…
— А тебе?
— Может, и мне… На харчи мало останется, да ничего, как-нибудь перебьемся. Обновку к празднику надо обязательно…
В комнате она бросила на стол деньги и, оставив детей считать ее получку, сама тут же пошла к Карпу советоваться. Тот часто бывает в городе, знает, где что продают и почем.
Карпо сидел после обеда на скамеечке у приоткрытой плиты — курил. На приветствие невестки кивнул и снова уставился на тлеющие угли в плите. Мужик он был суровый, неразговорчивый. Зато жена его Ульяна — маленькая шустрая бабенка — говорила всегда за двоих.
— А я к тебе, кум, за советом.
— Шо случилось?
— Да пока, слава богу, ничего. Мужской совет нужен. В город в воскресенье собралась ехать… — И она рассказала деверю все свои планы.
Карпо выслушал ее, хмыкнул неодобрительно:
— Балуешь ты их… Празднику один день, а ты им обнову покупать. С какого жиру?
— Ну как же? Праздник большой — Май. — И тут же стала почему-то оправдываться: — Праздник — то так, предлог только. Ходить же им все равно в чем-то надо. Праздник не праздник… Штанишки, обувка…
— Скоро тепло — босиком будут бегать, — стоял на своем Карпо.
— А пока холодно, хоть сандалетки какие купить. Мальчишка уже большой, в школу надо доходить. И праздник все-таки, никуда не денешься — надо…
— Да тебе-то што? — прикрикнула на Карпа Ульяна. — У тебя о чем спрашивают? На то и отвечай.
Карпо не обратил внимания на жену, продолжал в том же тоне:
— Ну, гляди сама. Тебе видней. В городе зевка не давай — быстро облапошат.
— Как так?
— А так. Ты вещь, скажем, поглядела, понравилась тебе. А пока ты деньги достаешь, они ту вещь завернули в газетку. Ты заплатила, взяла, приехала домой, развернула, а там какая-нибудь тряпка старая. Подменили. Вот так. — Карпо развел руки и долго смотрел сначала на мать, потом на Ульяну, какое впечатление произвел его рассказ.
— На это они мастаки! — подтвердила Ульяна. — Жулья разного хватает.
— А то еще такие случаи бывают, — разговорился Карпо. — Продает сапоги. Хромовые, новые, ненадеванные. Кожа на подметках спиртовая, не придерешься. Купил, привез домой, надел, пошел в гости, а обратно босиком: подошва разлезлась — оказалась из картонки.
— А как же так?.. — удивилась мать. — Как же узнать?
— Как хочешь, так и узнавай, — сказал спокойно Карпо и бросил в поддувало цигарку. — Ногтем поковыряй или ножичком надрежь. Да только разве он даст резать? Все одно трудно распознать, картон есть такой твердый, шо его и ножиком не расковыряешь.
— Ну, напужал, совсем хоть никуда не езди, — сказала мать.
— И правда, — опять напустилась на мужа Ульяна. — Ты по делу говори человеку, а то страху нагоня-а-ает!..
— А это не по делу? — огрызнулся Карпо. — Зевка даст — и останется ни с чем. Это, по-твоему, лучче? «По делу»… Шо тут балакать? На «тучу» надо ехать, на толкучку, там все продают. В магазинах, сама знаешь, только по талонам. Если в «торгсин» — там, правда, свободно. — И улыбнулся своей шутке. Потом пояснил: — Это где на золото все продают.
— Где ж его взять, золото? — сказала мать.
— Да в том-то и дело, — согласился Карпо. — Остановка за малым. Так шо на «тучу»… Она на том же месте, где и была: в начале Первой линии направо. Спросишь, где тут «туча», или барахоловка, — тебе каждый скажет.
— Я знаю, где она, — сказала мать.
— Ну, а знаешь, так о чем спрашиваешь?
Напугал мать Карпо, нагнал на нее страху — не знает, как быть. А ехать надо. На Ваську надежда — все-таки не одна, вдвоем в четыре глаза будут смотреть, чтобы их не обжулили.
А Васька от радости себя не помнит, не дождется воскресенья. В городе он бывал редко и всякий раз ехал туда с трепетным волнением. Город для него — будто другая планета, где все не так, как в поселке, все по-другому: там красиво, людно, весело и жутковато. Город его поражал и удивлял: большие, многоэтажные дома стоят впритык друг к дружке, вдоль длинных улиц тянутся магазины, один зазывнее другого; на первых этажах окон нет, сплошные витрины огромные, во всю стену — одно сплошное стекло. «А вдруг кто каменюку бросит?» — думал Васька и удивлялся, что никто не бросает…
Город встретил их своим многолюдьем задолго до своего кипучего центра — на вокзале, где они должны были с поезда сделать пересадку на трамвай.
Маленький красный трамвайчик — остаток бельгийской компании, жутко визжа на повороте и отчаянно трезвоня, показался из-за угла. Опасно накренившись на правый бок и разболтанно култыхаясь на неровностях дороги, он суетливо перебирал своими короткими ножками-колесиками, торопился к остановке. Но еще до остановки его подстерегала большая толпа мужиков, и, как только он показался из-за поворота, они кинулись к нему, облепили со всех сторон. Одни повисли гроздьями на подножках, другие бежали вслед за трамваем, пытаясь схватиться за что ни попадя. Молодые рабочие парни цеплялись за рамы и лезли внутрь через окна.
Трамвай дополз до остановки, постоял с минуту
