вдалеке переливаться и подрагивать. Казалось, мы находились на широком берегу, состоящем из темного песка и похожей на мелкую гальку субстанции, скрипевшей у нас под ногами. Свет словно падал с неба, однако Скарсдейл объяснил, что это фосфоресцировал свод пещеры, нависший на огромном расстоянии над нами; свет мешал нам увидеть границы гигантской геологической формации, образовывавшей подземный зал.
Мы оставались у входа в туннель около получаса. Мои спутники производили измерения и отмечали навигационные точки, а я тем временем пытался — возможно, безуспешно — запечатлеть наше окружение на пленке. Отверстие туннеля в этом месте заметно сужалось и, по-видимому, служило единственным средством входа. Похожие на следы долота отметины на искусственных стенах здесь обрывались, и внутренние поверхности громадного зала представляли собой необработанный камень.
Пока все бродили вокруг, удивляясь странностям мерцающего света, я оказался рядом с Ван Даммом.
— Не могу понять, доктор, — сказал я ему, — как этот древний народ мог рассчитать, что туннель приведет их прямо сюда.
Ван Дамм улыбнулся.
— Лучше спросите себя, Плоурайт, не были ли люди, населявшие эту каверну, больше озабочены тем, чтобы пробить коммуникационный туннель через горы к долине за ними и открытому воздуху.
Объяснение было настолько простым и логичным, что у меня, должно быть, отвисла челюсть. Ван Дамм разразился коротким, лающим смехом и сказал:
— Не корите себя, друг мой. Как и многие непрофессионалы, вы всего лишь исходили из ложных предпосылок.
Он извинился и отошел проконсультироваться со Скарсдейлом. Я закончил свою фотографическую работу и собрал оборудование. С севера по-прежнему дул свежий ветер, но теперь у него был более вязкий привкус. Это сложно описать, но почему-то я почувствовал себя, как в детстве, когда меня впервые взяли в давно обещанную поездку на море.
Я поднялся в вездеход и обнаружил, что Скарсдейл уже сидит за штурманским столом и делает пометки в записной книжке.
— Великий день, Плоурайт, не так ли? — восторженно воскликнул он; его глаза горели небывалым огнем. — Через несколько минут мы будем на том месте, где я был вынужден повернуть назад. С этого момента нас ждет путешествие, полное новых открытий.
Было трудно не поддаться его энтузиазму, но мои опасения все еще оставались при мне. Скрывая свое состояние, я сел в водительское кресло и стал ждать его приказов. Скарсдейл велел мне трогаться, и я спросил его, каким курсом идти.
— На север, конечно, — нетерпеливо сказал он.
Затем он добавил, бросив на меня извиняющийся взгляд:
— Простите, Плоурайт, я забываю о хороших манерах. Волнение, знаете ли, и напряжение. Нам осталось пересечь всего милю пляжа, а потом мы разобьем постоянный лагерь.
В мерцающем, туманном свете подземного царства гусеницы вездехода мягко врезались в податливый песок, и шум моторов потерялся в просторах огромной куполообразной каверны. Наступил последний этап нашего необыкновенного моторизованного путешествия. Машина Ван Дамма поравнялась с нами, и я увидел, что доктор снова поднял вымпелы. Они слегка колыхались от слабого ветра и движения вездехода, и на мгновение у меня возникла иллюзия, что мы едем на открытом воздухе.
Стены каверны исчезли из виду. Мы двигались по широкой песчаной равнине в мерцающую дымку, которая заволакивала поле зрения, так что могло показаться, будто мы направляемся к какому-то далекому горизонту. И действительно, иллюзия вновь была настолько полной, что временами я совершенно забывал, где мы находимся. Однако Скарсдейл не забыл ни о об этом, ни о возможной угрозе: я заметил, что он вытащил револьвер и положил его рядом с собой на штурманский столик. Ван Дамм поддерживал радиосвязь, и, если не считать того, что вездеходы шли бок о бок и с выключенными прожекторами, все казалось таким же нормальным, как и наша привычная подземная рутина.
И все же это не было нормальным, не могло быть нормальным... Впервые с тех пор, как мы оказались под землей, я испытал прилив возбуждения. Я списал его на иллюзию пребывания на поверхности. По правде говоря, я не сумел бы сохранить крепость духа, если бы мы провели еще какое-то время в вечной темноте туннеля. Регистратор пробега отметил чуть более восьмидесяти шести миль, когда мы, наконец, достигли крайней точки нашего путешествия — по крайней мере, в том, что касалось вездеходов.
В течение нескольких последних минут я ощущал влажность в атмосфере и легкие порывы ветра, напоминавшие ленивое дыхание беспокойного гиганта. Внезапно под нами потянулся намокший песок, и я увидел нечто похожее на тонкую линию прибоя. Вода приливала и отступала перед нами, оставляя блестящие переливы на чуть наклонной поверхности того, что я за неимением лучшего термина буду называть пляжем. Я снизил скорость; по сигналу профессора обе машины одновременно повернули на левый борт, и мы отъехали повыше, заняв господствующую позицию, где могли не опасаться прилива.
Любопытно, что теперь, когда мы очутились на пляже, Скарсдейл, казалось, потерял всякий интерес к нашему окружению. Он отдал по радио приказ Ван Дамму, и я с некоторым изумлением услышал, что все должны оставаться в вездеходах и, как только двигатели будут выключены, начать процедуру перезарядки аккумуляторов, провести уборку кабин, проверить резиновые лодки, оружие и боеприпасы. Оглядываясь сейчас назад, можно сказать, что эта обыденная и скучноватая программа имела глубокий смысл. Мы не знали, с чем столкнемся, и у нас было вдоволь времени, чтобы изучить местность позднее.
Наше выживание зависело от эффективности машин и оборудования; если с вездеходами что-нибудь случится, такая большая группа вряд ли могла надеяться вернуться пешком и обойтись при этом без серьезной катастрофы, несмотря на прежний опыт профессора. Скарсдейл был исключительным человеком, созданным для выживания в неблагоприятных условиях, но я не считал себя отлитым по этому героическому образцу, а остальные, хоть и были чрезвычайно одаренными учеными, вероятно, не обладали достаточной физической силой; правда, в таких вещах всегда трудно судить заранее с какой-либо степенью точности.
Таким образом, мы потратили остаток утра на выполнение возложенных на нас задач, не выходя наружу, и даже пообедали в вездеходах. Наконец наш руководитель убедился, что дела продвинулись настолько далеко, насколько было возможно. Тогда он велел нам вытащить на берег резиновые лодки, оружие и прочее снаряжение; только ближе к вечеру, когда мы выставили охрану, надули две большие резиновые лодки и установили два пулемета на треногах, он объявил о своих планах.
К нашему удивлению, Скарсдейл сказал, что мы отправимся в плавание по подземному озеру не ранее чем через два дня. Профессор назвал этот водный бассейн озером, но он скорее походил на маленькое
