о рыцарях Ночи. Так понимаю, ты хотел сказать, когда я встречу кого-нибудь из рыцарей, и талисманом я только один раз воспользоваться могу? Что-то мне подсказывает, что теперь ты не откажешь мне в помощи!
Он остановился, Ра не успела заметить, как Мэл оказался перед ней. Свысока, сузив глаза, он с ненавистью уставился на неё, а Ра с упрямством не отводила от него взгляда.
— Хочешь сказать, ты сейчас связываешь меня, моими же словами и камнем, — угрожающе зашипел он, — используешь право просить о помощи рыцарей Ночи, которое я тебе подарил за своё спасение?
— Угу, — всё ещё глядя в его глаза, подтвердила Ра.
— Так вот, что я тебе скажу: владея этим талисманом, ты не помощи просить можешь, а пощады, поняла? Встреть ты кого-нибудь из моего братства, и тебе был бы конец, не будь у тебя моей защиты!
— Так я и прошу не убивать меня своим уходом! — Ра даже дрожь охватила, она понимала, что сейчас Мэл единственная её надежда.
— Отдай камень! — протянул он руку, наконец, оторвав от Ра взгляд.
— Нет! — она подумала, что если отдаст его сейчас, то освободит Мэла от обязательства, и поняла, что права, когда вампир вспыхнул от негодования.
— Дай сюда этот чёртов камень!
Ра отступила назад, но по-прежнему, словно щит держала кулон перед собой.
Глубоко вздохнув, Мэл вернул самообладание.
— Ладно, я сам виноват. Хитрая, мерзкая ведьма, — уже спокойным голосом произнёс он. — Знаешь, хитрость, это не обман и не показатель большого ума, это талант ставить глупость против её обладателя, и если ты думаешь хитрить со мной, то больше не пытайся этого делать. Я не настолько глуп, замечу твою хитрость и убью тебя.
«Ну да, если я раньше не умру», — про себя заметила Ра, но вслух ничего не сказала.
На самом деле она не пыталась хитрить. Может Ра и не была обделена этой способностью, но нетерпимость её ко лжи не давала ей в полной мере пользоваться хитростью. Нет, обычно дело было в другом — Ра цеплялась к словам. Недостаток это или её достоинство, но она верила в силу слов. И не только, ещё она считала, что за сказанным всегда стоит нечто большее: чувства, воспоминания, желания, не важно, главное то, что Ра неосознанно старалась услышать больше, чем ей говорят. Иногда ей даже мешало это, ведь она не терпела пустых слов или сказанного «не подумав» и могла указать на это собеседнику: «Зачем было говорить, если ты так не думаешь?» и, получив в ответ: «Просто так», Ра раздражалась. Но теперь, похоже, её спасла эта придирчивость, ведь Мэл, жестом руки, подозвал её к себе и стал спускаться к берегу.
— Куда ты? — остановилась она у прозрачной воды.
— Не кричи! — зашипел он, отмахнувшись от неё.
— Я не кричала, — шёпотом ответила Ра, с беспокойством наблюдая, как Мэл возится за ветвями какого-то куста, росшего на берегу. — А почему не кричать? — с опаской осмотрелась она, предчувствуя, что здесь кроме них двоих есть кто-то ещё.
— А то ты не знаешь? — всё больше раздражался Мэл. — Не слышала, кто в этом озере водится?
— Эм, утопленные? Те, кого за магию казнили? — Ра на всякий случай отошла от воды. Уже потемнело, и ей стало более, чем жутко. — И что, это правда? — пусть она и спросила, но догадывалась, что ответит Мэл.
— Да, — его было плохо слышно и видно, он практически скрылся за зарослями, — но я слышал, будто из всех казнённых была только одна ведьма, которая и прокляла озеро, а так же себя и других убитых.
— Зачем? — нельзя было сказать, что Ра хотелось сейчас говорить об этом, и так было мерзко на душе от этого разговора, но от молчания ей становилось не по себе. — Зачем? — не дождавшись ответа, повторила она вопрос. — Та ведьма разве сама не должна мучиться из-за проклятья?
— Ты глупая, — Мэл выходил из зарослей спиной вперёд, таща что-то тяжёлое, — во-первых, почём мне, или кому-либо другому знать, мучаются ли ведьмы, когда перед смертью себя проклинают? Во-вторых, нет ничего удивительного в том, что она, сама не зная, будет ли страдать, всё же рискнула. Это же ведьма, оскорблённая, загнанная в угол, оказавшаяся в безвыходном положении. Да ей наплевать было, что её расплата может коснуться, лишь бы обидчики поплатились, и после её смерти осталось что-то грандиозное, напоминающее о ней, и тешащее её самолюбие!
— Мог бы просто сказать, что не знаешь! — как и Мэл, Ра перешла чуть ли не на крик. От усталости у них обоих стали сдавать нервы, к тому же, Ра и Мэл успели проникнуться друг к другу стойкой неприязнью.
— А ты могла бы, пока я вытаскиваю из тайника лодку, не мешать мне глупыми вопросами! — сверкнул он кроваво-красными глазами, отчего у Ра по спине прошёл холодок.
Мэл и вправду вытащил большую, тяжёлую лодку.
— А ты думала, я просто так тебя именно сюда привёл? — похоже, удивление и недоумение Ра доставляли ему удовольствие, и он с гордостью выпрямился, ногою столкнув лодку в воду. — Я хоть и не в ладах, как с людьми, так и с особами другой стороны, — кивнул вампир в сторону Нижнего мира, — но мне же иногда нужно у себя на родине бывать, вот и припрятал лодку здесь. Садись, — вдруг резко переменился его тон, и Ра вздрогнула. — Да не бойся, лодка из осины сделана, она для утопленников как раскалённый уголь. Хоть какая-то защита от них.
— Меня волнует фраза — «хоть какая-то», — пробормотала Ра, но всё же забралась в лодку и села напротив Мэла.
Она старалась не касаться воды, чтобы и капельки не попало на неё. Ра было не противно, просто представляя, что в озере реально есть… мёртвые, её охватывал липкий, гнетущий страх.
Мэл стоял с каменным лицом, и крепко держал весло, которое практически беззвучно погружалось в воду то с одной стороны лодки, то с другой. Сейчас Мэл походил на призрака, и Ра обхватила себя руками, почувствовав могильный холод, который, казалось, исходил от вампира. Но это была иллюзия, так как холод шёл не от него, он появился вместе с туманом, что клубился за спиной Мэла, а вскоре нагнал и укрыл собой лодку и всё озеро…
Глава тринадцатая
Лодка беззвучно рассекала водную гладь, вокруг стояла такая тишина, что Ра казалось, будто это сон. Она зябко куталась в плащ. Её била мелкая дрожь, то ли от ночного холода и усталости, то ли от страха. Небо затянули тучи, тяжёлые и
