на неё немного растерянным взглядом. Он её впервые не понимал.
Вечером, когда он присел на кровать, и прилёг — сон стал для него хорошей, успокаивающей привычкой, ведь Артуру не нужно было больше поглощать манну — благодаря самоцветам его сила ограничивалась только ингредиентами, — девушка присела рядом с кроватью и закрыла глаза. Артур снова покосился на неё, и она взглянула в ответ. Он отвернулся и заснул.
С трудом.
Когда он проснулся, она смотрела на него очень пристальным взором. Артур долгое время глядел в ответ. Девушка сказала: “Доброе утро”. И ушла.
Артур ничего не понимал. А возможно понимал, но ему было забавно, и потому он делал вид, что не понимает.
Кто знает.
Артур себя не знал.
*********
Той же ночью прошёл уже целый день с тех пор, как Алдан вывел пятый легион из города. Напряжение стояло в тёмных, пыльных комнатах. Артур ожидал. Рядом ожидала служанка. Альфия с некой ясной только ей одной целью спряталась в кладовку. Наконец в дверь постучали. Вошли. Несколько эльфов в тёмных капюшонах кивнули друг другу. Один из них обратился к Мальвуну.
Остальные настороженно разглядывали прихожую. После недавнего взлёта своей славы, Мальвун принял очень непонятное сперва решение — он разогнал всю свою прислугу. Злые языки утверждали, что всё потому, что он предатель и не хочет, чтобы его раскрыли. Умные эльфы поясняли, что вовсе не так, и он опасается вражеских шпионов. После случая с провокатором все эльфы провели чистки в своей свите, и Мальвун, судя по всему, пошёл на самые крайние меры.
“Всё готово”. Сказали они.
Мальвун поднялся и накинул капюшон.
Они вышли в тёмную ночь. Богатые дома и сады вокруг изгибались чертой, разделявшей светлое звёздное небо и тёмную землю. Мужчины направлялись ко дворцу, сверкавшему тремя высокими, как звёзды, окнами. Только его можно было различить в кромешной темноте, — дворец был огромен. Единственная башня его возвышалась едва ли не до небес — различить её во тьме можно было только потому, что она кляксой ложилась на звёзды. Сам дворец немного изгибался по углам — как будто несколько арок наслоились друг на друга, или как будто ухабистую гору разрезали по краям. Все дорожки богатых кварталов извивались как древесные ветви. Они вели на одну великую дорогу, пролегавшую до громадных ворот. На дороге той собралось ещё больше людей в чёрном. Всё новые садились они на крыши близлежащих домов, направленных фасадами на дворец, застывая на кромках, словно воронья стая.
Один эльф поднялся и поднял свою руку. И все они пошли вперёд. Дворцовая стража не успела ничего сделать. Тяжёлые стрелы пригвоздили их к земле. Альфарес опустил капюшон с раздражением, как будто он мешал ему целится, и взмахнул своим луком. Тяжелые ворота открыли. За ними сверкал яркий, брильянтовый свет. Эльфы чёрным потоком проскальзывали внутрь, а затем громоздкие ставни тяжело затворились.
121. Искра
121. Искра
Каждого дворянина отличала собственная, тёмная накидка. Некоторые одеты были в шёлк, другие в бархат; на некоторых плащи были такими богатыми и узорчатыми, что они даже не казались странными, чужеродными в ярких, высоких и светлых коридорах дворца. Коридоры и залы, возвышались на десятки метров. Они были украшены очень высокими сосудами, из которых свисали до земли лианы. Эльфы ступали осторожно, чтобы не наступать на листья.
Гемилион возглавлял строй, за его спиной с некоторым, как будто очевидным смирением держался Альфарес, но по лицу его было видно: никого другого он на своё место не пропустит.
Словно рой чёрных мышей эльфы бежали по коридорам, по развилкам. Все они бывали здесь, и не раз. Они знали, где находилась их цель. Ещё несколько поворотов, ещё несколько стен, завешанных белыми гобеленами, и они вышли в просторное помещение, или даже скорее на площадку. Со всех сторон её открывалось по три арки. Первая троица выходила на вытянутый бассейн, другая — на густой лес, третья — на сад, и четвёртая выводила на белую дорожку, ведущую, через зелёный, стриженный газон, бархатно-нежный в ночной темноте, на ещё одну площадку, из белого камня.
По краям её стояли стулья. На них никто не сидел. Эльфы прошли немного, и встали у основания белой тропинки. Потом Гемилион махнул рукой, и все они ступили на неё, и пошли вперёд. Стены дворца остались позади. Теперь справа лежали тёмные воды того самого бассейна, слева был сад и за ним — древесные кроны.
Площадку из белого камня освещали свечи, нанизанные на перекинутые через неё нити. Эльфы взяли её в окружение, оставаясь во тьме, приблизились и замерли. В середине площадки возвышался большой трон. Обычно, он всегда пустовал — то было место для Всадника, и Всадник Осени почти никогда не присутствовал на совещаниях своих наместников.
Но сейчас на троне восседали. Один единственный мужчина. Довольно заурядный. Волосы его были жёлтые, немного пыльные и местами седые. На нём были очки. Он слегка улыбался и был неподвижен. Его длинные руки лежали на подлокотниках и протягивались вдаль — пальцы его немного свисали.
Эльфы, дворяне, Гемилион и Альфарес застыли перед ним. Все их планы, весь их строй посыпался. Дворяне опустили оружие. Альфарес вышел вперёд и словно безумец навёл на мужчину свой лук, но Гемилион поднял руку, и руки Альфареса опустились.
“Казнер”. Сказал Гемилион, опуская свой капюшон.
“Ты угадал…” Ответил эльф и слегка наклонил голову. Затем он провёл рукой, и вокруг, отовсюду, из воды, из леса стали появляться эльфы. Они были в броне, они были вооружены. Тела их сияли яркими огнями — как будто звёзды. Эльфы окружили дворян. Полный мужчина с пышными, серыми бровями взошёл на платформу и встал рядом с Казнером.
“Вице-генерал, Герон. Тоже тут”. Произнёс его имя Гемилион.
“Ловушка”. Он догадался.
“Ловушка”. Повторил за ним Казнер.
“Немного неожиданно, что вы пришли именно сегодня. Мы ожидали вас завтра. Впрочем, я полагаю, даже зная, что это ловушка, вы пришли бы в любом случае”.
“Мы знали, да…” Сказал Гемилион и поднял длинный меч. Дворяне неуверенно подняли своё оружие — но, казалось, вовсе не оружиев было у них в руках. Казалось, они подняли какие-то грубые, бессмысленные вещи, в которые даже они сами не верили. Все дворяне знали ужасающую силу Казнера. Никто из них, даже все они вместе, не были ему равны. Они были уверены, что он был занят, что Отголоски держали его — но нет, он, сильнейшая вражеская единица, сам король вражеского войска встретил их тут.
Гемилион не мог в этом поверить.
