в безводной пустыне? Возить танкерами – дорого, долго, да и нет такого флота, чтобы обеспечить потребности. Построить водовод от Амударьи – усугубить экологические проблемы Арала. Частично проблему мог решить водовод от Волги, по дну Каспия, и он был построен. Но это была лишь капля в море.
Кстати, о море. Хотя пить на Мангышлаке нечего, море есть – вот же он, Каспий! Вода соленая? Не беда, мы ее опресним. Будем загонять морскую воду в специальные установки и нагревать, чтобы она испарялась. Пар будем конденсировать – и вот она пресная вода! А где же нам взять топливо, чтобы нагревать воду? Так вот она нефть, вот он газ. Они, стало быть, и будут топливом.
Таким образом, уже в 1962 году, через год после открытия первой мангышлакской нефти была построена первая опытно-промышленная испарительная установка, а к ней и ТЭЦ. За год!
Я пишу эти строки и чувствую, как покрываюсь пятнами гнева ли, стыда ли – за то, что задрипаннейший зоопарчишко у нас в Перми строят годами и находятся примерно на стадии котлована. На площади в несколько гектаров мы умудрились вырыть за три года лишь огромный котлован, размером с не самый маленький чинк. Поверху стоят три уже начавшиеся разваливаться кирпичные халабуды, и всё. Создается впечатление, что мы умеем только рыть и ничего мы больше не умеем! Тьфу!
Так вот, первая опытная установка давала 7500 тонн дистиллированной воды в сутки. Затем эта вода смешивалась с минерализованной водой из открытых скважин и становилась питьевой.
Не стану погружать читателя в технические дебри, но способ опреснения, примененный на Мангышлаке, был в то время наипередовейшей, не имеющей аналогов в мире технологией. При этом он очень простой и походя решал множество задач – от того, как бороться с неизбежной накипью, до того, как эту накипь превращать в сельскохозяйственные удобрения.
О качестве самой воды ходили легенды. Она не раз и не два побеждала на различных конкурсах как самая лучшая питьевая вода, находящаяся в трубопроводных системах.
Все помнят диалог из фильма «Мимино»:
– У нас в Дилижане на кухне воду открываешь – второе место в мире занимает!
– А первая в Ереване, да?
– Нет, в Сан-Франциско.
– А Боржом? Сначала подумай, потом говори.
Уверен, авторы фильма просто ничего не знали о мангышлакской воде.
О ее качестве косвенно говорит тот факт, что когда в конце 80-х – начале 90-х годов руководство комбината встало перед рыночными вызовами хозрасчета, оно на основе этой воды стало выпускать, ничтоже сумняшеся, водку. Поговаривают, сей продукт долгое время имел неизменный успех даже в условиях широчайшего выбора.
Пуск установки позволил нарастить нефтедобычу, и уже в 1965 году Мангышлак и большую землю связала железная дорога. Полноценная железная дорога, неизмеримо большей длины, нежели фантомная Алгемба. Ее проложили по чинкам и уступам, по степям, солончакам и пустыням, по безжизненным навершиям Устюрта, по топям Эмбы. Сияюще-драгоценный, но далекий, как блуждающая в небесах алмазная планета, Мангышлак был теперь крепко привязан к Большой земле, присоединен к человечеству и цивилизации крепчайшими стальными связями.
Но воды все равно не хватало. И в 1967 году заработала вторая испарительная установка, дававшая уже десятки тысяч тонн воды в сутки.
Такой размах выявил еще одну проблему: опреснение воды – очень энергоемкий процесс. И хотя топливо было под ногами и в изобилии, однако стало ясно, что и этой воды вскоре будет недоставать. Здесь требовалось более технологическое решение.
И сама природа, сами мангышлакские недра подсказали выход. Те самые залежи урана!
Уже в 1972 году, через пять лет после ввода второй опреснительной установки, посреди белой меловой пустыни вырос белоснежный айсберг энергоблока атомной электростанции. В обычных морях все наоборот – по ним плавают айсберги и иногда пристают к прибрежному мелководью. На Каспии айсберг приплыл по пустыне к морю, и содержал он в себе великую, укрощенную и прирученную человечеством энергию.
Это была не просто атомная станция. Это была первая в мире атомная станция на быстрых нейтронах, оснащенная современнейшим, уникальным реактором БН-350. Его мощность составляла 350 мегаватт, из которых треть уходила на электроэнергию, треть на теплоэнергию, а еще треть на работу новой опреснительной установки мощностью 120 тысяч тонн воды в сутки. Невероятное количество.
Таким образом на тот момент это был не просто первейший в мире реактор на быстрых нейтронах, но и первая в мире атомная промышленная опреснительная установка. Из-за особенностей технологии реактора он также служил средством выработки плутония – ценнейшего вещества для оборонных ядерных технологий.
Но возможно ли было все это чудо в пустыне без людей? Без обычной, текущей своим чередом многолюдной жизни, без жилья, без быта, без досуга? Так возник в пустыне, на голом, скалистом берегу Каспия город Шевченко, нынешний Актау.
За основу был взят существующий с 1950-х годов поселок Актау – обычная перевалочная база поисковых и разведочных партий разных министерств и ведомств.
Город было решено строить с чистого листа. Солировали здесь ленинградские архитекторы, использовался передовой мировой опыт, многое было применено впервые и является доселе эталонными архитектурными и конструктивными решениями для строительства в пустынном поясе по всему миру.
Планировка города подразумевала четкий буфер между промышленной и жилой зонами, жилая часть была распланирована на самодостаточные микрорайоны, каждый из которых был обеспечен всем необходимым, и в первую очередь – социальной инфраструктурой. Детсады, школы, культурные учреждения, поликлиники, прачечные, бани, магазины, аптеки – все, что облегчает повседневную жизнь, находилось в шаговой доступности, а это в условиях изнурительной жары летом и пронизывающего до костей холода зимой было первейшей необходимостью, первейшей заботой о человеке.
Сами дома были спроектированы такой формы и так, чтобы ограждать жителей от зноя, от соляно-песчаного дыхания пустыни летом и от жгуче-холодного водно-ледяного компресса Каспия зимой.
Этим и объясняется узорчатая планировка Актау, если глянуть на него с высоты. Она напоминает узор волосков в птичьих перьях. Сияющее в электрических огнях, будто смазанное маслом, крыло белой чайки.
Все здания имели строго подчиненную относительно друг друга этажность в 5, 7, 9 и 11 этажей. Они выстраивались по розе ветров и доминанте так, чтобы город имел эстетически узнаваемый профиль и с моря, и из пустыни.
Расположение города в пустыне потребовало интересных решений. Привычные нам в многоэтажках коридоры здесь заменили опоясывающие по каждому этажу дом галереи. Вход в квартиры был устроен с них, а между этажами ходил лифт с дверями, открывающимися прямо во двор. Лестницы были проложены в башнях, а сами дома стояли на бетонных ногах, что обеспечивало под ними воздушную тягу и спасительный прохладный ветерок.
По всему городу были проложены проспекты и
