тех площадях и улицах, по которым посол должен был следовать во дворец и выходить оттуда…
Тогда был отправлен в ссылку епископ Евгений и весь клир Карфагенской церкви, измученный голодом и пытками, числом более 500. Среди них было много детей-чтецов…
И это время арианские епископы, священники и клирики свирепствовали больше самого короля и вандалов. Они, опоясавшись мечами, направлялись всюду чинить гонения вместе со своими клириками. Невозможно рассказать, какие чудовищные и невероятные преступления творил над нашими людьми епископ Антоний, превосходивший других своей жестокостью.
Их епископы и священники с вооруженными отрядами обходили по ночам деревни и города, вламывались в дома и входили похитители душ с водой и мечом. Кого находили они в доме, и в том числе спящими в постели, тех кропили водой и с дьявольскими усмешками провозглашали их своими христианами (арианами), тем самым обнаруживая, что их ересь скорее комедия, а не религия. Многие мужчины и женщины, убоявшись неистового зверства вандалов, стали прятаться, одни в пещерах, другие в пустынных местах, причем никого об этом не уведомляя, а там без людской помощи, от голода и холода испускали дух, сокрушенный и измученный…
В это время случился невероятный голод, охвативший всю Африку. Не было вовсе дождя, и ни одна капля воды не упала с неба. Лик земли оставался мертвым. Летом виноградная лоза не покрылась густыми гроздьями, не зазеленели неорошаемые посевы. Вечнозеленые густолистые маслины не были покрыты обычными прекрасными плодами. На плодовых деревьях не появились цветочные почки, которые принесли бы, как обычно, плоды. Все было мрачно и отвратительно. Бедствие, равное чуме, потрясло Африку.
Земля не дала силы для роста злаков ни для людей, ни для скота. Пересохли русла еще недавно стремительно бегущих рек. Стали совсем сухими, утратив неиссякаемость, жилы бурлящих источников. Нигде не было видно ни овец, ни коров, ни даже полевых и лесных зверей. Когда трава в сырой долине начинала приобретать цвет скорее беловатый, чем зеленый, над ней тотчас же проносился жгучий огненный ветер и все иссушал и сжигал, ибо песчаная буря в этом воздухе затягивала мглою всю местность. Волы не тащили плуга, и он не изрезывал землю и не переворачивал дерн. Не было волов. Не было в это время никакой торговли. Не осталось вовсе городов. Одни из жителей умерли, а те, что остались, искали себе могилу.
Поскольку в это тяжелое время торговцы, как мы сказали, не доставляли необходимого и земля не обрабатывалась должным образом, толпа из полумертвых юношей, стариков, подростков, мальчиков и девочек бродила и умирала повсюду; по местечках, деревням, в каждом городе. Хоронили их, где могли и как могли… Одни разбредались по полям, другие уходили в лесные трущобы в поисках съедобных корней или чего-нибудь еще. Некоторые, пытаясь выйти из дома, падали на самом пороге, одолеваемые голодом. Дороги и тропинки были завалены трупами: подымавшееся отовсюду зловоние убивало идущих. Люди умирали повсюду ежедневно во множестве, и не было сил устраивать похороны. Не хватало для этого живых в царстве голода, да и живые были обречены на скорую смерть. Некоторые желали отдать себя и детей в вечное рабство и не могли найти хозяев. Горы и холмы, площади, улицы и дороги являли собой одно огромное кладбище жертв голода. Сами вандалы, которых обогатило сначала завоевание Африки, а потом добыча из многих провинций, страдали от большого недостатка. Никто не удерживал при себе ни жены, ни сына, ни собственного раба; каждый шел не туда, куда хотел, а туда, куда мог дойти, и либо сразу же обессиливал, либо позже, но во всяком случае уже не возвращался.
Множество несчастных старались добраться до самого Карфагена. Когда туда нахлынули толпами эти живые трупы и король увидел катастрофические опустошения, наносимые смертью, он приказал прогнать всех немедленно от города, чтобы зараза от умирающих не вызвала гибели всего его войска. Он приказал всех вернуть по своим провинциям и по своим домам. Возвращаться было некому, ибо у каждого на лице была печать смерти. И потому, может быть, произошла еще большая гибель для перекрещенцев, и хотя ариане обещали им обеспеченную жизнь в настоящем, это обещание не исполнили, и за первой смертью неизбежно следовала вторая. Настолько голод опустошил и наказал государство, что некоторые ранее очень населенные места покоятся сейчас в глубоком молчании: жители вымерли, и остались одни стены.
Слушайте это все живущие на земле, все сыны человеческие, все одинаково, и богатый, и бедный.
Вы, которые любите варваров и иногда восхваляете их в осуждение себе, отбросьте имя и вглядитесь в нравы! Можно ли назвать их иным подходящим именем, чем варвары, этим словом, которое свидетельствует о жестокости, свирепости, внушаемом ужасе. Какими бы дарами ты их ни умилостивлял, какими бы знаками почтения их ни обхаживал, у них одно чувство — зависть к римлянам. А что касается их желаний, то им всегда хочется затмить блеск римского имени, и они желают, чтобы в живых не осталось ни одного римлянина. И там, где, как известно, они пока щадят подданных, они щадят их для того, чтобы использовать их как рабов, Они действовали обманом и клеветой, и словно дух бури хотел все разрушить ураганом своего неистовства. Если была необходимость обсуждения епископами, то зачем подвешивание, зачем костры, зачем когти и кресты? Зачем змеиное отродье ариан придумало против невинных такие пытки, которые не изобрел сам Мезенций? С невинностью боролась страсть к неистовству и жестокая жадность: надо было и души погубить, и имущество расхитить. Если желателен был диспут, то зачем грабить чужое имущество, и не только у священников, но и у всех мирян? Но разве эти ограбленные ликовали и с радостью принимали расхищение своего имущества?..
Гнусный Хунерих царствовал семь лет и десять месяцев, и смерть его была по заслугам ему. Он гнил и кишел червями, и похоронили не тело его, а только часть тела. Но и другой изменник Божьего закона, пришедший к ним из донатистской ереси, некий Никазий, тоже вскоре погиб подобной же смертью. (Пер. с лат. С. А. Беляева. Victor Vitensis. Historia persecutionis Africanae provinciae sub Geiserico en Hunirico regibus Wandalomm. CSEL. Vol. VIL P. 1–107).
5. О народном сопротивлении грабителям-вандалам
Эдикт от 24 июня 440 г.
Императоры Феодосий II и Валентиниан III Августы римскому народу. Всякий раз, когда этого требуют интересы народа, мы признаем, что нужно бросить всем клич, чтобы все сплотились для выполнения одной задачи, полезной всем. Мы считаем, что жители провинций не сочтут тягостными меры, принятые для их спасения,
