Книга Невеста лорда. Книга 1 - Глиссуар

Но вместо этого он прислал… это существо. И где он нашел-то упыря, хотел бы я знать? Думаешь, в лесу поймал? Или из-подо льда выковырял? Как же… я почти уверен, что он сам их и делает в своем замке… На бумаге об этом ни слова, но слухи давно уже идут, не скроешь ведь. Но как доказать это? Ты знаешь, пожалуй, если копнуть на пятьсот лет назад, у каждого дома найдется немало паскудного и отвратного. Но с Фержингардами — особая история…

Лейлис не понимала, о чем он говорит и что имеет в виду.

— Лорд Хэнред, мне известно только об одном Фержингарде — о том, который убил сто своих жен и о котором была сложена баллада.

— А, этот… Да, был такой. Но и нынешний, лорд Вильморт, ничем не лучше, поверь мне. Я помню его еще мальчишкой, он и тогда был какой-то странный и неприятный. Как и все в его семейке. Знаешь, лорд Рейвин просил меня ничего тебе не рассказывать, но… — старик обернулся, кивком указал на растворенные ворота. — Если ты теперь леди Эстергар, если этот замок — твой дом, то все это тебя теперь касается напрямую, и ты имеешь право знать… как на самом деле обстоят дела на Севере.

Положение

Лейлис и лорд Хэнред вошли в проходной зал Эстергхалла. Просторное помещение было пустым и холодным, однако Лейлис было приятно оказаться в нем после всего, что ей пришлось увидеть. Стены этого замка отныне должны были дарить ей защиту и безопасность, ей нужно было научиться чувствовать себя под этими темными тяжелыми сводами так же умиротворенно и спокойно, как в маленькой молельне в башне замка Хостбинов.

Хэнред указал ей на стоящую в центре зала мраморную статую Эстерга Покорителя Севера.

— Про Эстерга Великого ты, должно быть, знаешь не хуже меня.

На суровом белом лице полководца выделялись бирюзовые глаза под нахмуренными бровями, и казалось, что изваяние гневается. Поднятая правая рука хватала воздух, а левая поддерживала тяжелые мраморные складки плаща, украшенного вставками темно-серого минерала, что должно было означать шкуру барса. Когда лучи света сквозь высокие окна падали на золотой венец, драгоценные камни отбрасывали на лицо Эстерга цветные блики.

— Он завоевал Север и заставил всех лордов присягнуть себе, — отозвалась Лейлис, внимательно всматриваясь в скульптурное изображение. — Вот и все, что я знаю о нем.

— А больше о нем доподлинно ничего и не известно. Откуда он пришел и куда исчез — ведают только упыри на трактах. Но он оставил после себя этот замок и полсотни детишек, законных и не очень. А сколько ублюдков он сделал женам, дочерям и сестрам своих вассалов… — Хэнред присвистнул с усмешкой. — С тех самых пор, уже пять сотен лет, Эстергары властвуют над Севером. И с того самого года, как Эстерг сгинул, не было еще и полувека без войн и восстаний.

Чтобы никто особо не прислушивался к их разговору, Хэнред повел Лейлис прогуляться по коридорам замка, которые сходились один в другой сложными прямоугольниками. Углубляться в древнюю историю старику не хотелось, поэтому он рассказывал о событиях, о которых знал, поскольку сам был их участником.

— Последнее восстание подавлял дед твоего мужа — лорд Агнор, сын Бьермунда. Я помню тот поход, хоть и было это лет тридцать назад. Началось все со спора Костереров и Ребатов из-за земли и нескольких крепостей, а уж кто там напал первым, а кто оборонялся… Костерер приехал к лорду Агнору и просил его о защите от набегов и грабежей. Лорд Агнор потребовал от лорда Ребата угомониться и сидеть тихо в Сарклеме, не докучая соседям. А вернуть награбленное и отнятые земли не приказывал, видно, не поверил до конца россказням Костерера, будто бы тот был вовсе неповинен в этой ссоре. Ребат сюзерена не послушал, и Эстергару пришлось собирать отряд и усмирять обоих лордов силой. Ну а спорные крепости забрал себе, старый хитрый лис. Твой муж до сих пор расхлебывает это дело. Конечно, для того, кто сидит в Эстергхалле, оно кажется пустяшным — подумаешь, пара мелких полуразрушенных крепостей на окраинах. Но для Ребатов и Костереров это вопрос чести, и они не успокоятся, пока не будет принято решение по их застарелой тяжбе. А как только Рейвин отдаст крепости одному из них, второй тут же пойдет их отвоевывать, и все начнется сызнова…

— А при чем здесь Фержингард? — рискнула спросить Лейлис.

— Здесь ни при чем, — отмахнулся старик. — Это старая история, и лорд Вильморт тогда поди еще и не родился. К нему она никакого отношения не имеет. Но стоит ему послать воронов с письмами в Сарклем к Ребатам и в Формдорф к Костерерам, наплести им обещаний, как ледяных узоров на стекле, и ты думаешь, оба этих дома тут же не поднимут за него мечи?

— Неужели все так страшно? — воскликнула Лейлис в волнении.

Она не понимала, не представляла, что такое война. В Долине случалось, что сосед обманывал соседа и отнимал у него пахотную землю или угодья, привычными были и набеги степняков, грабежи и убийства крестьян. Вялые препирательства у ее дяди с некоторыми другими лордами тянулись годами, но никогда еще не было такого, чтобы между несколькими домами вспыхивала смертельная вражда и война охватывала все земли.

— Все всегда страшнее, чем мы можем себе представить. Но когда мы понимаем, насколько, уже слишком поздно, — резко ответил старик. — То, что ты видела и слышала в Брейнденском лесу…

Лейлис вспомнила и поежилась. Стук в дверцы на полном ходу, изуродованные трупы поперек тракта, тени меж деревьев… События вчерашнего дня вызвали у нее слишком много личных переживаний, и пережитое в дороге казалось далеким, будто произошло много дней назад. Ей так хотелось забыть то постоянное давящее ощущение страха и дурного предчувствия, которое не покидало ее, пока они ехали по ледяному тракту, что она откинула его от себя, едва ступив за стены Эстергхалла, и вообразила себя в безопасности.

— Я ездил через этот лес сотню раз и видел намного больше, можешь мне поверить, — продолжал Хэнред. — Но раз я жив и стою сейчас перед тобой, значит, я не видел ничего. Ты понимаешь, о чем я говорю? Мы живем на Севере, на клочках земли за высокими стенами, и ездим по ледяным ниткам через леса, но Север — это то, чего мы не знаем и не можем знать, это мертвые леса и ледяные пустыни, пещеры в скалах и сотни тысяч лиг безлюдья. Здесь всегда войны и смерть, и больше ужаса, чем