Никто не ответил на этот вопрос.
— Тогда скажи мне вот что: падет ли Кадия? — спросил Данте.
— Я не знаю, мой господин, — ответил Мефистон. — Великая орда еще не явилась. Я не могу доверять этим видениям. Там, где дело касается грядущего, сложно разглядеть истину. Можно узреть будущее, которое не произойдет никогда, и в последнее время случались намеренные попытки исказить наше предвидение. Подобные картины обманчивы даже в лучших обстоятельствах. А вмешательство ксеносской ведьмы заставляет сомневаться в них еще сильнее. Это может быть уловка врагов, предназначенная ослабить наш дух.
Корбуло шагнул вперед. Хотя он не был истинным псайкером, часть предвидения Сангвиния коснулась и его, и его ночи терзали темные сны.
— Небо падет, и голос, говорящий во злобе, провозгласит: «Рок! Рок! Рок!»
— Ты цитируешь Свитки Сангвиния, — сказал Данте.
Корбуло поднял на Данте и Мефистона измученные глаза.
— Да. Но я видел это. Я вижу это уже многие годы. Я слышал голос, исходящий с неба.
— Может, твои предчувствия происходят скорее из мрачных размышлений, нежели от предвидения, — предположил брат Беллерофон.
— Я — Сангвинарный жрец, Беллерофон. Я способен понять разницу. Я долго малодушно приписывал терзающие меня образы дисбалансу телесных жидкостей — возможно, в результате незначительного сбоя в гормональной системе ангельских даров. Но в этом отношении меня ничто не беспокоит. Я не раз проверялся. Нет, предвидение исходит от нашего владыки. Великого Ангела. Я разделяю его проклятье.
— Ты не один, Корбуло. Мне являлось то же самое видение, — тихо произнес Данте. — Перед тем, как мы получили сообщение Астората с Диамора. Голос, провозглашающий рок.
— Значит, увеличивается вероятность этих событий, — просто сказал Мефистон.
— Если так, — сказал Рацелус, — то грядет больший ужас.
— Что именно? — спросил Данте.
— Я не знаю, — ответил Мефистон. — Небо рухнуло. Око Ужаса разверзлось неизмеримо.
— Абаддон намерен двинуться на Терру — спустя столько времени, — сказал Беллерофон.
— Боюсь, этим все не ограничится, — сказал Мефистон. — Это — самый отчаянный ход Великого Врага за десять тысяч лет. Их планы ужаснее, чем штурм Тронного мира. Они связаны с Оком.
— Но как? — спросил Ордамаил.
Мефистон покачал головой:
— Я не знаю.
— Хорошо же! — раздраженно бросил Инкараэль. Его серворуки дернулись.
— Сожалею, но должен сказать, что и это не все. — Мефистон холодно взглянул на мастера кузни. — Далеко не все.
— Тогда говори! — сказал Аданисио.
— Последнее услышит один Данте, и никто больше.
— Если это составляет новый фактор риска, все владыки ордена должны быть в курсе, — возразил Аданисио.
— Пусть Владыка Смерти хранит молчание, Аданисио, — вмешался Данте. — Зайди ко мне позже, Мефистон. Я решу, кто должен что знать, если это может подождать.
— Может, мой господин, — сказал Мефистон. — Я хотел бы прежде отыскать подтверждения.
— Хорошо. А пока — дай мне сообщение мастера Литера, Рацелус.
Советник Мефистона протянул футляр со свитком:
— Это короткое сообщение. Передав черные вести, Асасмаэль говорил об усилении аномальной психической активности вокруг места раскопок Адептус Механикус на Аметале. Боевая группа понесла потери, и он запрашивает подкрепление.
Рацелус поднял футляр, но Данте вскинул руку:
— Скажи, что подкрепления не будет. У нас нет ни единого лишнего воина.
— Да, мой господин, — сказал Рацелус, убирая свиток.
Данте оглядел своих воинов, заглянув в глаза каждому.
— Никто из вас не должен упоминать об этом в присутствии любого другого ордена. Надеюсь, это ясно?
Воины кивнули.
— Если кто-то из них откроет свои видения, не упоминайте о ваших. Для защиты нашей родной системы нужен каждый воин.
— Мой господин, — начал капитан Зедренаэль из Восьмой роты. — Если Кадия падет… — Он не договорил, оставив намек висеть в воздухе.
— Я не оставлю Баал, — произнес Данте. — Если Баал падет, весь север сегментума Ультима будет открыт для набегов флота-улья Левиафан. Если новости о грозящей Кадии опасности распространятся, половина братьев пожелает уйти, сочтя защиту Империума главной заботой. Половина пожелает остаться, поскольку, как и я, они боятся того, что может случиться с севером Галактики, если Левиафан прорвет нашу оборону. Мы не можем вести две войны сразу и победить. Мы можем проиграть обе, если разделим силы.
— Если вы прикажется им остаться, будет легче.
— Этого невозможно, брат Беллерофон, — твердо возразил Данте. — У меня нет власти над ними, кроме принятой ими по собственной воле, а это слишком неверный фундамент. Я должен завоевать право приказывать. — Данте нахмурился в задумчивости, углубляя морщины многих веков. Когда он заговорил снова, его голос звучал уже увереннее: — У нас есть возможность уничтожить одно из величайших зол нашей эры — здесь, на Баале. Если мы отклонимся от этого курса, если половина наших братских орденов уйдет, а другая останется — мы не выиграем ничего и потеряем все. Таково решение, именем Сангвиния. Клянусь Кровью, эти приказы будут исполнены. Любой, кто откроет эти сведения нашим братьям, предстанет перед моим судом.
— Да, мой господин, — откликнулись космодесантники.
— А теперь, мои библиарии, возвращайтесь к своим делам. Мефистон, зайди ко мне завтра перед военным советом и расскажи все, что должен, — мрачно распорядился Данте. — Командиры Ангелов Обагренных были терпеливы. Не следует больше задерживать их почести нашему ордену.
Повинуясь приказу Данте, двери распахнулись, и в зал хлынул гимн. Слова пели о триумфе, в который не верил ни один из присутствующих.
Данте сделал приглашающий жест, и кастелян Зарго из Ангелов Обагренных вошел в зал.
ГЛАВА СЕДЬМАЯ
ВОЙСКО СОБИРАЕТСЯ
Проведя пять коротких дней в имматериуме, «Великолепное крыло» и «Посох света» вернулись в материальное измерение, вырвавшись из варпа в точке Мандевиля в системе Баала. Балор, здешнее солнце, был красной звездой средней величины — достаточно распространенный тип на окраинах Красного Шрама. С Баала Шрам выглядел алой лентой, тянущейся с одного края звездного горизонта до другого, и его звезды пылали, точно волчьи глаза в темном лесу.
На полной скорости «Великолепное крыло» могло добраться до Баала за полдня, но Эрвин из вежливости подстроил движение под «Посох света». Оба крейсера понесли урон во время отчаянного побега с Зозана, и нестабильные двигатели «Посоха света» угрожали отказать вовсе. Трансмеханики, которых одолжил Эрвин, помогли стабилизировать системы. Пока проходил ремонт, время от времени раздавались предупредительные сигналы — корабли Орденов Крови продолжали прибывать к Баалу. Матрицы опознания «Великолепного крыла» озвучивали названия и классы дружественных кораблей в системе, и не было им конца. Попадались идентификаторы орденов-последователей, о которых Эрвин до сих пор ни разу не слышал. К тому времени, как «Посох света» смог двигаться в подобающем темпе, они плыли через настоящую толпу.
