привёл. Говорит, что они его слушаются, но врёт. Они никого не слушаются, они же демоны. Но Хайрулла теперь главный в кыштаке, никто не смеет его тронуть. Но ты не посылай за ним Багху, владетель!
— Почему?
— Если Багха будет драться с демонами в кыштаке, что останется от нас?
— Не могу обещать тебе, Абдулбаки. Если у вас есть куда уйти — уходите.
— Мы уйдём на горные выпасы, — вздохнул старейшина, — но там нет домов, в которых можно пережить зиму.
— Демоны пришли за нами, и, чем бы ни кончилась наша битва, она будет недолгой, — сказал я.
Глядя вслед возвращающемуся в кыштак Абдулбаки, подумал, что уж в этом-то я точно прав. Долгой осады нам не выдержать.
Глава 7. Ужас, летящий на крыльях ночи
— Где наш пушистый котёночек? — спросил я, оглядывая двор в поисках Багхи.
За пару дней я привык, что жутковатый кототрансформер валяется у крыльца, служа для Нагмы моделью, подстилкой и креслом. Милейшая киса с зубками в детскую ладошку. Можно тискать, можно гладить, можно съезжать по спине, как с горки, а можно просто лежать. На улице холодно, а она тёплая. Девчонка от неё не отлипает. Калидия заверила, что ничего с ребёнком не случится, потому что Багха не ест людей. Брезгует или программный запрет — не уточнял.
— Отправила на охоту, — сказала Калидия. — Понадобится много энергии этой ночью.
Багха — самый крутой хищник в горах, ни один горный козел не может считать себя в безопасности. Киса со стальными когтями залезет куда угодно. За два дня она сожрала у нас шесть бараньих туш, так что и я за свободный выпас питомца.
— Тоже хочешь поохотиться?
— Лучше я, чем они, — кивнула девушка.
Третий день рассуждаем на эту тему, откладываем неизбежное. Как ни крути, Калидия — наша единственная боевая единица. Меня, палящего со стены из автомата, в этом качестве рассматривать всерьёз смешно. Что им мои шесть магазинов 5.45? Киборгам и носителям оболочек на пули плевать, а наёмники и сами стрелять умеют. Причём получше меня.
До сих пор наездница Багхи ограничивалась преимущественно разведкой, контрразведкой и индивидуальным террором. Атаковала по ночам малые разведгруппы, прощупывающие подходы к замку. Враги ведут себя осторожно, видимо, переоценивая наши силы. Нас даже не взяли в осаду, только наблюдают издали. Дорога через перевал открыта, можно свалить. Может быть, на это они и рассчитывают. Но нам идти некуда.
Штурмовать не спешат. Возможно, им и в голову не приходит, как нас мало — не зря я не пускал за ворота аборигенов, не давал оценить наши силы. Может, считают, что тут Креон с основным отрядом. Откуда им знать, что только женщины, дети и один дряхлый старикашка?
Калидии надоело щипать их по мелочи. Нападающие не дураки ― потеряв несколько разведгрупп, стали оттягивать их на ночь в кыштак. Местные жители его покинули, уйдя в пастушеские летние времянки, и теперь котовсадница хочет навестить эту базу, устроив там хороший погром.
Тактически это может сыграть, стратегически… Ладно, сильных стратегических ходов у нас нет. Несильных тоже. Вообще никаких способов удержать замок наличными силами я не вижу. Такими силами только дверь в сортир удерживать. Но сдаваться тоже не вариант — в живых нас не оставят, это не в обычаях владетелей. И даже лёгкую смерть нам не заслужить. В общем, терять нечего, а атака, может быть, отложит наш печальный финал на какое-то время. А может, и наоборот. Тут не угадаешь.
У меня душа к этой затее не лежит, но не из военных, а из этико-эстетических соображений. Юная красивая девушка в амплуа ночной стелс-мясорубки? Понимаю, что переживать по этому поводу глупо и поздно, но всё равно переживаю. Маразм близок?
Алька вся издёргалась. Каждый раз не спит, ждёт, пока любимая вернётся из ночного рейда. Требует, чтобы я её отговаривал. А как её отговоришь? Я вообще удивляюсь, что дочь владетеля ко мне хоть как-то прислушивается, а не шлёт сходу лесом, как её папаша.
Все претензии Алиана отложила на потом. И то верно — какой смысл выяснять отношения, если нам жить, может быть, осталось дня три? Уж лучше провести их с удовольствием. Ночью сидит со мной на посту — мы теперь несём караул на стене, я беру на себя ночные вахты, потому что сплю плохо. Алька составляет компанию — рассказывает какая Кали хорошая, какая умная, какая красивая, сколько всего знает. Говорит, как с ней хорошо, как она, наконец, нашла человека, который ей по-настоящему дорог, без стеснения хвастается, как прекрасно им в постели. А сама прислушивается, не заскрежещут ли по стене когти Багхи. Кидается к вернувшейся Калидии, ощупывает, проверяя, цела ли. Тащит в комнату, закрывает дверь — и чем они там дальше заняты, никого не касается. Каждый день как последний.
Нагма скачет вокруг Багхи, записывает историю нашей выдуманной девочки, расширяя словарный запас, учится умножению и делению. Мы вместе рисуем, и у нас выходит всё лучше и лучше. И у неё, и у меня, и когда один рисует рукой другого. В этой девчонке столько жизни и таланта, что хватает на двоих.
Анахита смотрит на дочь и тихонько плачет, пряча слезы под платком. Страшно представить, каково ей. Даже мне, всего лишь названному дедушке, и то тяжело думать, что ребёнок может погибнуть с нами.
За себя не переживаю вовсе. Терять-то мне, собственно, уже нечего — впереди только артрит, склероз и недержание мочи. Надеюсь, когда начнётся штурм, я хотя бы успею расстрелять бэка и не зря сдохну.
И только Берана ходит с вечным покерфейсом, и хрен её поймёшь, понимает ли вообще происходящее. Начнётся штурм — дам ей лом, пусть треснет кому-нибудь по башке. Если это предусмотрено прошивкой, конечно.
— Мне не нужно ваше разрешение, — сказала Калидия.
Стемнело, мы стоим на стене, укрываясь за каменным зубцом. Ещё не хватало, чтобы кто-нибудь меткий с хорошим тепловиком отстрелил бы нам сейчас бошки. Это вам не местный охотник с дульнозарядным штуцером, у этих ребят техника найдётся.
— Да я тебя и не отговариваю, — вздохнул я. — Мне это не нравится, да, но мне всё не нравится. Алька, конечно, прогрызёт мне мозг, но что поделаешь.
— Вам не нравится, что я их убью. Почему?
— Мне
