бабки у тебя есть? — спросил Вова.
Вадик вытащил из портмоне красный червонец.
— Нормально, — Боря снял кепку и вытер губы. — А ты в натуре не стукач?
— Нет!
Боря прищурился.
— Вроде не стукач, — и поглядел вверх на Вову.
Вова кивнул.
— Нормальный. Это ты все — стукач, стукач! У тебя все стукачи!.. Тебя как зовут?
— Вадик, — ответил Вадик.
— Вова! — Вова протянул руку. — А это Боря.
— Сбегаешь, Борь? — спросил Вова.
— Давай деньги.
Минут через пятнадцать Боря прибежал обратно. В каждой руке у него было по бутылке «Молдавского портвейна», а из карманов халата торчало еще две. Боря поставил вино на перевернутый ящик, положил рядом буханку черного хлеба и три плавленных сырка «Дружба».
— Ты чего?! Батон целый! Как, бл*, блокадник!
— Четыре ж пузыря! Как раз в чирик уложился — четыре пузыря по два двадцать семь, батон за восемнадцать и три сырка по двадцать шесть — чирик. Четыре копейки своих добавил. — Он сдернул пробку зубами.
Вова протер стакан полой халата.
— Наливай.
Боря протянул полный стакан Вадику.
— Будь здоров.
Вадик подумал, что ситуация может выйти из-под контроля. Его таблетки не действовали на портвейн «КАВКАЗ». Но может быть они подействуют на «Молдавский портвейн», потому что он все-таки ближе к Европе.
Боря очистил сырок от фольги.
— За поправку, — сказал Вова.
Вадик залпом выпил. Липкая, сладкая жижа с запахом и вкусом фруктов, закончивших свою жизнь не так, как следовало бы, захватила его горло, сжала его, скрутила, пытаясь выбраться назад, как живая. Портвейн живой — подумал Вадик, и сглотнул, чтобы не выпустить его из себя. Он схватил сырок и откусил от него треть, вместе с обрывками фольги.
— Ну как, отпускает?
— Угу, — Вадик кивнул. По телу прошла судорога и разлилось тепло. После непродолжительной борьбыорганизм победил и успокоился. Сразу стало хорошо. Какие симпатичные люди в халатах. И город вокруг преобразился. Он стал вдруг ярким и уютным. Как хорошо, что у него есть еще целая куча времени, чтобы разыскать Высоцкого и передать ему лекарство. Интересно, чем же Владимир Семенович еще порадует людей после восьмидесятого года? Какими песнями? Какими ролями? Какими книжками и пластинками? Об этом он узнает, когда вернется домой… И, наверное, после спасательной операции у Вадика останется еще время, чтобы побродить по улицам древней Москвы, посмотреть архитектуру, заглянуть в библиотеку и, быть может, украсть там какую-нибудь для жителей восьмидесятых малоценную, а для людей его времени суперредкую книжку…
— Друзья, — сказал Вадик торжественно, — я хочу произнести тост.
— Не гони, — остановил Вова. — Потрендим сначала.
— И покурить, — кивнул Боря.
— Давай, — Вова вытащил «Беломор», все закурили.
— Нормально стоим, — начал Вова трендить.
— Надо поссать, — предложил Боря.
— Гениально! — Вадик расстегнул ремень.
Поссали на дерево с трех сторон.
— Теперь можно по второй, — сказал Вова.
— Друзья! — Вадик поднял стакан. — Я хочу сказать тост! В будущем так хорошо уже никогда не будет, как здесь и сейчас! Так беззаботно, так… ммм… когда можно вот так вот целыми днями стоять и пить, и ни-че-го-не-де-лать! НИ-ЧЕ-ГО! Не беспокоиться о проклятом завтрашнем дне! Такого чуда в будущем, к сожалению, не будет! В этом времени, в том числе, понятно, кто виноват, кто хороший, кто плохой! Так никогда больше не будет!.. Выпьем же за прекрасное настоящее, чтобы чувствовать его как следует и понимать, какое оно вообще есть! — Вадик залпом выпил, зажмурился и покраснел от напряжения организма.
— Правильно сказал, — Вова взял стакан. — Не ценим мы настоящее. Думаем, все впереди… Или сзади… А чего там впереди?! Партократия и говножопия сплошная! Как, бл*, впрочем, и сзади!
— Пей по-быстрому, говножопия, люди стакан ждут, — сказал Боря.
После двух бутылок Вадик сел на ящик и испытал эйфорию или, скорее, так называемый катарсис, про который писал еще древнегреческий философ Аристотель.
Вот бы остаться здесь навсегда, сидеть на ящике, доставать из портмоне десяточки и пить вино с друзьями, — думал он, улыбаясь. — И спасать с друзьями лучших людей планеты… Владимира Высоцкого, Джо Дассена, Джона Леннона… Брежнева тоже можно спасти под уговор, что он дальше будет вести себя как положено… — Вадик сильно воодушевился. — Гениально!.. Спасу неплохого, в принципе, человека… И перемены в стране начнутся на три года раньше… Хотя, почему на три? Я же не стану ждать, когда он умрет! Я пойду к нему теперь же (у него и сейчас со здоровьем полный привет) и все устрою… Вот это да! Надо только с Высоцким закончить, и сразу к Брежневу!.. А, собственно, зачем нужно, чтобы он вел себя как положено?.. Как положено, это значит — необратимые перемены в стране… Капитализм и хищнический рынок… Лучше я вылечу его еще под одно условие, чтобы он без моего совета ничего не делал вообще… Вот так нормально… Социализм с человеческим лицом! Вот что необходимо человечеству!.. А на ученых, которые утверждают, что в прошлом нельзя оставаться больше суток, я плевал… Они сами не знают, чего хотят и все время перестраховываются за чужой счет!..
— Друзья! — Вадик встал с ящика. — Все в наших руках! Мы творцы своего будущего! В наших силах сделать его таким, каким надо! Давайте выпьем за это!
— Давай выпьем, — согласился Вова. — Только это ты загнул про будущее… Кто тебе даст тут чего сделать?!.. Попробуй сделай — сразу — фьюссс! — и законопатят за сто первый километр!
— Ты, Вова, трус! — сказал Боря. — Из-за таких, как ты в говнище живем! Потому что ссым! А не ссали бы, уже бы давно финским сервелатом собак кормили!
— Кто трус?! — Вова двумя руками взял Борю за воротник халата и подтянул к себе. — Повтори!
— А кто, бл*, это… Ты это, бл*… — Боря зажмурился, набрал воздуха и крикнул. — Трус! Трусы просрали СССР!
— На! — одной рукой Вова приподнял Борю над землей, а другой врезал ему в лоб, и отпустил.
Боря упал на спину возле дерева, где поссали.
— Я не трус! Ты сам трус! Трус и хиляк! — Вова подошел к Боре и пнул его ногой.
— Да вы что?! — закричал Вадик. — Друзья, прекратите! — схватил Вову сзади за руки.
Боря тут же вскочил и пять раз ударил Вову в поддых.
— Получай! Получай! Получай! Получай! Получай!
Вова лягнул Вадика ногой.
— Куда лезешь?!
Вадик отлетел назад.
— Нет-нет, ребята! Перестаньте! Вы не такие! Вы не должны драться!
Вова стукнул Борю сверху по голове.
Кепка налезла Боре по самые уши и закрыла козырьком глаза. Боря замахал наугад руками. Вова отскочил назад и подпрыгивал на месте, как боксер.
Засвистел свисток.
Вадик обернулся и увидел, что к ним идет милиционер.
— Шухер! — крикнул Вова.
И все трое побежали прочь.
Добежав до Котельнической
