в айване, нету в молельнях.
Нету нигде, как её ни ищи.
Может, украли её басмачи?
У басмачей воровская натура,
Только зачем же бандитам скульптура?
Где же она, не на небе ведь синем?
Может быть, ближе? Может, в пустыне?
Сопок в песках без числа и без меры —
Может, в одной из них тоже пещеры?
Может быть, в Чёрной[27], а может быть, в Бурой
Много столетий томится скульптура?
Ну и складно же сочинила! Придя домой, Севка всё время твердил:
«Вскрыли пещеры, а где же скульптура?» Наконец Нина Георгиевна не выдержала и спросила:
— Что ты там бубнишь?
— Да так, стихотворение одно.
Вдруг Севка вспомнил про записку. Две недели не вспоминал, и думать забыл, а тут вспомнил.
— Па, я для тебя в Самарканде секретный рецепт плова списал. Даже рубль за него заплатил. Нужно?
— Конечно. Тем более «секретный».
— Только он у меня по-узбекски списан, а как по-русски, я забыл.
— Ничего, шашлычник на гузаре прочитает.
С гузара Андрей Петрович вернулся что-то уж слишком быстро.
— На смех подняли, — сказал он. — Шашлычник так хохотал, что шампуры звенели: «Ну и надули тебя, почтеннейший, это не плов, а помесь зайца с мотоциклом. Плов, где риса в десять раз меньше, чем репы! Вай! Плов, в котором виноград плавает! Такого угощения и у шаха не было!»
— А вы что? — спросил заинтересованно Лёня.
Он очень любил всё смешное.
— А я говорю: «Действительно, почтеннейший, от такого угощения не разжиреешь».
— А он?
— А он говорит: «Твоя правда, джанинам, душа моя, твоим пловом, как объедками обжоры, сыт не будешь».
— А вы?
— А я воспользовался тем, что шашлычник ослаб от смеха, вынул записку у него из рук да и назад. Сейчас там небось весь гузар заливается. Оплошал ты, Всеволод. Наверное, много ошибок сделал, когда списывал.
— Интересно, как это я мог сделать ошибки? Я же не списывал, а срисовывал. Это всё равно как Лёня срисовывает индийские слова, которые он читать не умеет.
— Правда Севкина, — сказала Нина Георгиевна.
— Ну-ка, покажите записку, — присоединился к их спору Борис Яковлевич. — Ошибок нет, всё правильно, — сказал он, прочитав записку. — Но рецепт действительно очень странный. Это видно и не посвящённому в секреты кулинарии. Сева, как ты назвал рецепт, — «тайный»?
— Секретный.
Севка подробно рассказал про встречи с Пятнистым — в общем, всю ту историю, которую они называли «Операция „Улугбек“».
— Покажу я эту записку Дмитрию Фёдоровичу, — сказал Борис Яковлевич, когда Севка кончил.
— С ума сошёл! — вспылила Нина Георгиевна. — Над Андреем весь гузар хохочет, над тобой все заставы потешаться будут.
— И всё-таки я покажу. Пожалуй, даже сейчас. Сева, пойдём со мной.
— Хоп! — закричал Севка. — Операция «Улугбек» продолжается!
Глава XV
Дверь им открыла Катька.
— Здравствуйте, Борис Яковлевич, — сказала она. — По странной случайности папа дома. Проходи, Сева.
Борис Яковлевич направился в комнату Дмитрия Фёдоровича, Севка с Катей — на кухню. Катерина принялась ставить чайник, резать кекс, накладывать в вазочку варенье и вообще хозяйничать. При этом она не проявляла любопытства по поводу их прихода. Пришлось Севке шепнуть ей в самое ухо:
— Операция «Улугбек»!
— Не говори глупостей.
— Клянусь Аллахом!
Тут Севку позвали.
— Всеволод, расскажи, пожалуйста, Дмитрию Фёдоровичу всё, что ты рассказал мне, — попросил Борис Яковлевич.
Севку и просить не нужно было. Рассказывать он любил не меньше, чем слушать. Тем более сейчас, когда с его помощью, может быть, раскроют какую-нибудь шпионскую тайну.
— Ты только подробностей не забывай, — сказал Дмитрий Фёдорович.
Севка и не забывал.
— Хоп, — сказал Дмитрий Фёдорович, когда Севка кончил, — спасибо. Жаль, что ты так поздно вспомнил об этой записке.
— А она важная?
— Пока не знаю, но разобраться попробую. Так что смотри, никому ни слова.
Когда за Севкой закрылась дверь, Борис Яковлевич спросил:
— Записка в самом деле подозрительна?
— К сожалению, да. Дети правы, называя её «секретной», — текст зашифрован. Шифр, правда, пустячный, но всё-таки когда взрослые люди начинают пересылать в пограничный город шифрованные депеши, это, согласитесь, настораживает.
Борис Яковлевич взял записку и снова прочёл — ничего особенного. Тогда он сложил первые буквы каждого слова — ничего не вышло. Тогда он сложил последние буквы каждого слова — получилось! «Бери в дело приятеля».
— Прочитали? — спросил Дмитрий Фёдорович, кладя телефонную трубку — он звонил в Самарканд.
— Прочитал.
— Очевидно, речь идёт о какой-нибудь спекуляции. Фарманов, прозванный ребятами Пятнистым, — шофёр самаркандской торговой базы. Скорее всего, «дело» сработано, ведь с момента написания записки прошло две недели. Вообще, по всей вероятности, этим придётся заняться милиции, но сначала я узнаю, кому адресован «рецепт».
— Фарманов бывал у нашего хозяина.
— Ещё чаще он бывал у заведующего промтоварным магазином. И мало ли с кем он мог перемолвиться на гузаре. Ну да ладно. Утро вечера мудренее. Пока что Катюша зовёт нас пить чай.
Когда гости ушли, Дмитрий Фёдорович стал сам собираться в гости. Он побрился и надел новый галстук.
— Ты это куда на ночь глядя? Опять служба? — недовольно спросила Катька.
— Служба, да только не моя, а твоя.
У Катьки брови поползли кверху и скрылись за завитками кудрей.
— Хочу поговорить с Гульчехрой Хасановной о твоих делах. Должен же я знать, как учится и ведёт себя моя собственная дочь.
Катька опустила брови, опустила глаза и кончиком ноги стала выковыривать плиточку паркета.
— Вызовут, тогда и узнаешь, а раз не вызывают, значит, всё в порядке.
— Ох, и молодец ты, Катерина! Тебе б в погранвойсках служить. Действительно, что это я вдруг пойду к Гульчехре Хасановне? Люди скажут: «Начальник археологов приходил к коменданту погранучастка. О чём они говорили, мы не знаем, но после разговора комендант сломя голову побежал к учительнице. Какие у них такие дела завелись?» Мы лучше сделаем так: ты с утра попросишь Гульчехру Хасановну вызвать меня в школу. Идёт?
— Идёт.
— А сейчас давай погуляем часок перед сном.
— Вот это другой разговор, папка. И раз ты надел новый галстук, то я надену новые туфли.
Карлсону надели ошейник.
На другой день разыграли, как задумали. Катя сказала несколько слов Гульчехре Хасановне, та позвонила подполковнику Усову и попросила его зайти в школу, когда ему будет удобно. Оказалось, что подполковнику Усову удобно как раз сегодня и как раз во время большой перемены.
Разговор происходил в учительской.
— Я вызвала вас, Дмитрий Фёдорович, вот по какому поводу. Год Катя заканчивает неплохо, я бы
