Пол понял, что своим вопросом он сводит на нет все усилия Люсинды. Вероятно, до нее это тоже дошло, так как ответила она не сразу.
— То, что выходит за рамки общеизвестных фактов. Пандора усердно училась фотографии, совершенствовала свои умения и знания в этом деле. Все это было необходимо для удовлетворения ее нереализованных эстетических потребностей. И конечно же, ей было совершенно наплевать на деньги. В то время всех женщин-фотографов не считали профессионалами. Поэтому престиж ее не волновал. Она просто творила. А потом вдруг взяла и все бросила.
— И ты хотела найти объяснение, почему она все бросила? Хотела раскрыть тайну? Потому и выбрала такую тему для дипломной работы?
— Нет, Пол. Мне кажется, где-то должны быть спрятаны ее неизвестные снимки. Я думаю, самые значимые из ее работ пока не найдены. Глупо, но я надеялась, что первой их обнаружу.
Ситон положил книгу Пула на пол и протянул Люсинде руку. Его порыв был встречен благосклонно. Люсинда ответила на рукопожатие.
— Я так понимаю, что ты не будешь против, если я помогу тебе?
— Помогу всех облапошить?
— Как пожелаешь.
— Да, — сказала Люсинда. — Похоже, я не буду против.
Позже Ситон сходил в газетную лавку на Ламбет-уок и взял посмотреть «Американского оборотня в Лондоне». Они трижды перематывали назад пленку, чтобы вернуться к сцене, когда двое незадачливых янки пытаются спрятаться в «Заколотом агнце», и с каждым разом все больше веселились.
— Спорим, ты запал на Дженни Эгаттер,[43]— заявила Люсинда.
— Да брось ты, — отмахнулся Ситон. — Нет на свете такого мужика, который бы на нее не запал.
Затем они пошли в Кеннингтон и встретили Стюарта Локиера с Патриком в пабе «Черный принц». По вечерам в выходные там можно было петь под фонограмму известные мелодии. Патрик исполнил «Blueberry Hill», перевирая слова, ибо толком их не знал, и закончил откровенным джазовым «скатом». Ситон наблюдал за выступлением брата, смеясь до слез. Патрику аплодировали стоя. После закрытия Пол с Люсиндой возвращались домой при полной луне. Они шли по нагретым за день тротуарам, поглядывая туда, где от реки отражался лунный свет. Пол думал, что им посчастливилось без потерь пережить первую ссору. Ведь по-настоящему они даже и не ссорились.
11
Уже в субботу Пол попросил Люсинду дать ему все материалы — в общем, все, что у нее было на Гибсон-Гор. Архив был скудным фотокопия некролога в «Таймс» и ксерокопии нескольких снимков на тему моды, хранящихся в Британском музее. Коллекцию дополнял старый-престарый экземпляр «Вог» с серией фотографий модной одежды. Очевидно, они были сделаны на тему турпоездки или пикника. Старомодные башмаки и шляпы-канотье, дополняющие твидовые и габардиновые костюмы, так и просились на цветную пленку. Но цветной фотографии в те дни не было. Еще один интересный материал, на этот раз в «Харпер базар», был посвящен истории купальных костюмов. Судя по освещению, снимки были сделаны на Ривьере. Красивые люди отдыхали в шезлонгах или стояли на трамплине для прыжков в воду над бассейном. По фотографиям можно было по достоинству оценить мастерство фотографа, ее тактильную технику передачи человеческой кожи и света, словно она была скульптором, вооруженным объективом.
Наконец там нашлась фотография и самой Пандоры Гибсон-Гор. Ее темные волосы, заплетенные в косы, были уложены вокруг головы и увенчаны сверкающей диадемой. На шее красовалось ожерелье из крупного жемчуга, а платье, открывавшее плечи, было расшито бисером, поблескивающим и переливающимся в свете канделябра. Это был групповой снимок, сделанный за столиком «Кафе ройял», эмблема которого украшала штору позади улыбающейся компании. Гибсон-Гор снялась в чисто мужской компании. Мужчин было пятеро, все во фраках. Двоих Ситон узнал. Во-первых, там присутствовал все тот же Кроули, все с той же улыбкой. Выражение проницательных глаз диссонировало с его заурядной внешностью. Вполне узнаваем был и Освальд Мосли, гораздо моложавее и худощавее, чем во времена его скандальной известности, но, в общем, почти не изменившийся.
Ситон перевернул фотографию — на обратной стороне карандашом были подписаны имена изображенных на снимке. Люсинда, сидевшая за швейной машинкой, перекусила нитку и склонила голову набок. Пола этот жест обычно смешил он делал. Люсинду похожей на насторожившуюся кошку.
— Кто такой Уитли?
— Автор триллеров. Его книги запрещены.
— А Фишер? — спросил Пол.
— Что-то типа предпринимателя. Кажется, торговал оружием. После Первой мировой войны сколотил себе состояние на оружейных патентах. Про пятого типа ничего не знаю. Но Пандора вращалась в очень сомнительных кругах. Уж можешь мне поверить.
Ситон кивнул и переместился с дивана на стул у окна, чтобы рассмотреть фотографию при свете. Глаза окружавших Пандору мужчин выражали ленивую жестокость, совсем как у крупных кошачьих, когда они чутко дремлют в перерыве между охотой. Их расслабленные позы никого не могли ввести в заблуждение: в них чувствовалась скрытая угроза, настороженность хищника, готового в любую минуту броситься за жертвой. Впрочем, к Кроули это не относилось. Ситону показалось, что тот просто чем-то обеспокоен.
Там не было ни одной искренней улыбки. По крайней мере, хоть это роднило Пандору Гибсон-Гор с теми, кто сидел с ней за одним столом. Но, присмотревшись, Пол пришел к выводу, что вряд ли она была своей в их компании. Нет, не похоже… Вдобавок Пандору выделяли не только драгоценности и утонченность, но еще кое-что. Она казалась очень красивой. А еще она казалась очень испуганной.
Он взялся за дело в понедельник, сразу после того, как просмотрел почту на своем столе и позвонил в отдел прессы Скотланд-Ярда, чтобы узнать, не было ли каких-нибудь преступлений в Хэкни за прошедшие выходные. Такие, разумеется, нашлись. Но ни одно из них не заслуживало того, чтобы попасть на страницы газеты. Издание выходило дважды в неделю, и в понедельник шел сбор материала. Впрочем, газета была уже практически сверстана. Не хватало только передовицы. Но на ее место годились и жуткий репортаж из зала суда по делу об убийстве из мести, и опрос общественного мнения по поводу недавнего спасения тонущего в канале малыша. В пол-одиннадцатого в редакцию позвонил владелец зоомагазина у станции метро «Хэкни Даунс» и рассказал о том, что накануне днем у них вырвалась из клетки обезьяна и устроила внутри настоящий погром, выпустив на волю большую часть имеющейся там живности.
— Зверского злоумышленника — на первую полосу, — заявил главный редактор без четверти одиннадцать, просунув голову в дверь отдела новостей.
На него нашла очередная прихоть, и он решил не оставлять этот материал на пятницу, а тихой сапой дать его в середине недели. Очевидно, он понимал, что читателям необходимо отдохнуть от драк на вечеринках, попыток поджога и самоубийств.
