– Правильно, – заговорщицким тоном продолжил он, чуть наклонившись к моему уху, а затем гаркнул так, что я подпрыгнула, едва не свалившись с байка, – а должна на дорогу! На дорогу смотреть нужно, Лазутина, а не по сторонам пялиться! Ты водитель, а значит, представляешь потенциальную опасность для всех, кто может оказаться у тебя на пути. Будь внимательнее.
Я не ответила, с преувеличенным интересом уставившись вперед.
Но парень будто и не заметил этого, продолжив в прежнем, мирном ключе.
– А теперь тебе надо увеличить скорость…
Едва ли успев дослушать, я вновь перевела взгляд на его лицо в неподдельной тревоге, напрочь забыв про предыдущие замечания.
– Зачем? Тебе же тогда придется рядом бежать, – выпалила, не думая о том, как звучат мои слова. И Баринов не преминул этим воспользоваться, ухмыльнувшись.
– Извини, родная, но бегун из меня весьма посредственный. Придется тебе справляться без меня.
– Я упаду! – как ни старалась, но в голос просочился испуг.
В те моменты, когда мечтала покорить эту чудо-машину, все было просто и понятно. Я, ровное урчание мотора, ночь и упругий ветер, бьющий в лицо и вырывающий непроизвольные слезы… свобода и радость, питающие меня изнутри… мгновение истинного счастья, которое длится так много и так мало, заставляя ценить его еще больше за это…
И никак в это все не вписывалась куча педалей и рычагов, пресловутое равновесие и раздражающий поучительный тон Баринова. И уж точно я никогда не могла подумать, что это окажется так страшно. Мне казалось, что подо мной не мотоцикл, а как минимум необъезженный мустанг, который чует мой страх и только и ждет подходящего момента, чтобы позорно скинуть с себя, описав победный круг почета вокруг одной особы, возомнившей себя великой наездницей.
Может, ну ее, эту мечту? Придумаю другую, попроще. Вон, пирожные печь, например. Или лобзиком выпиливать, на худой конец…
Но утонуть в собственных страхах мне не дали.
– Лазутина! Лазутина-а, – позвал Баринов, одним движением остановив мотоцикл. Я вздохнула и подняла на него хмурый взгляд, – а ты в курсе, что обезьяну научили языку жестов?
Что? Серьезно? И это все, что его сейчас волнует? Какая-то обезьяна?
Мой взгляд из хмурого стал ошарашенным, а брови против воли решили прогуляться к солнцу.
– Шутишь?
– Даже не думал, – так серьезно заверил он меня, что я окончательно потеряла нить логики в разговоре.
– Конечно, знаю. На физиологии нам минут двадцать Аленка Репина, кажется, об этом рассказывала, доклад делала, – после короткой неловкой паузы отозвалась я.
– Вот! – многозначительно поднял он указательный палец вверх, – и в свете этой информации у меня к тебе вопрос. Неужели ты и вправду думаешь, что я не смогу научить взрослую девушку, не лишенную интеллекта, ездить на агрегате, чуть сложнее велосипеда? В самом деле?
Я сначала не поняла, а потом…
Возмущение накатило тяжелой волной, заставляя захлебнуться собственными словами. Вот же жук! Сравнить меня с обезьяной!! Камикадзе!!
– Баринов! Да я тебя!… Да я с тобой!… – желаний было так много, что переходить из мыслеобразов во внятную речь они не успевали. А я с трудом удерживалась от желания стукнуть одну ехидную заразу чем-нибудь тяжелым.
– Я весь твой, – хохотнул он, глядя на пыхтящую, как кашу на плите, меня, – но сначала дело!
С памятного момента явления одного настырного мажора в больницу, где я работала, прошло три дня. И, как это ни удивительно, он действительно изменился. Больше не было бессмысленной ругани и завуалированных и не очень оскорблений, ровно как и раздражения и необоснованных вспышек злости. Он спокойно, раз за разом объяснял и показывал, снисходительно относясь к моим ошибкам и промахам. Каюсь, но мне порой хотелось ущипнуть себя, чтобы удостовериться, что это наяву, а затем его – убедиться, что это не робот-клон. И лишь ехидные замечания и подколы, почти безобидные по сравнению с нашими прежними стычками, доказывали, что все реально.
И я постепенно успокоилась, позволив себе поверить, что на этот раз все пройдет хорошо. Вчера мы прозанимались почти три часа, отправившись по домам лишь тогда, когда у обоих от холода начали выбивать чечетку зубы. Сегодня мы встретились сразу после окончания занятий, и уже второй час я мучила агрегат. Изредка на мои тоскливые стоны, когда в очередной раз я умудрялась заглохнуть или перепутать педали с рычагами, отзывался желудок, который снова забыла покормить. И как только до гастрита не доигралась до сих пор с таким питанием, не понятно. Но завтра у меня стояла смена в больнице, поэтому нужно было использовать имеющееся время по максимуму.
В итоге, диким усилием воли призвала себя к порядку. Отгородившись от сходящих с ума эмоций, я выдохнула и приготовилась слушать дальше. И пусть мы здесь до утра каждый день до Нового года будем торчать, но я стану продолжением этой адской машины!
Но Баринову вновь удалось вывести меня из равновесия.
– Так, я понял проблему… – он задумался, попеременно глядя на меня и мотоцикл, – что же придумать…
Я только пожала плечами, предоставляя ему право решать за двоих. Все равно от меня толку сейчас нет.
– Ага, – воодушевленно выдал он, а затем легко хлопнул меня по спине, заставив вздрогнуть, – подвинься!
От неожиданности я чуть подалась вперед, выпрямляясь, а в следующее мгновение, парень оказался у меня за спиной, продолжая опираться на землю ногами.
Что за черт?
Я едва сдержала резкое восклицание, пока Баринов удобно устраивался на своем месте. Мне казалось, что от напряжения у меня внутри все начинает звенеть, а его аура ощущалась на уровне физического вторжения, хотя парень меня практически не касался. Но все равно это было слишком близко. Настолько слишком, что я еле сдерживалась, чтобы не соскочить и не отбежать подальше.
Дура ты, Лазутина! Дура и истеричка!
И чего тебе не сидится спокойно, будто блох за шиворот напихали? Можно подумать, что мажору есть до тебя дело. Он в тебе и девушку то не видит, вот и нечего дергаться!
Самовнушение помогало слабо, расслабиться не получалось. Так и сидела прямая, как елка, стараясь сосредоточиться на словах парня.
– Давай попробуем так. Заводи и трогайся, а я подстрахую, если что, – его голос прозвучал слишком громко, а дыхание шевельнуло волосы на затылке. От этого стало еще больше не по себе. Причем мне не было неприятно. Просто слишком неожиданным оказалось вторжение в личное пространство… и слишком незнакомым человек.
Сжала кулаки, пытаясь обуздать легкую дрожь в руках.
Все со мной в порядке. Я обязательно справлюсь.
Но все пошло не по плану. Едва я потянулась к зажиганию, как телефон в кармане куртки разразился знакомой мелодией. Непроизвольно дернувшись, выругалась сквозь зубы и полезла в карман. Но высветившийся на экране абонент заставил мгновенно забыть обо всем и я, не раздумывая, приняла вызов.
