– Не обращай внимания, – сказал Леонид.
– Стараюсь.
– Я понимаю, как трудно выходить замуж без родных. Но ведь это же не… – он не закончил фразу, это сделала за него Милли:
– Не настоящая свадьба.
– Самая настоящая, – возразил Леонид, но Милли покачала головой:
– Знаешь, свадьба – это когда мечта становится явью: фантастическое венчание, список почетных гостей, платье, которое тщательно выбираешь, дети с цветами, жених, – она замолчала.
Ей так хотелось сказать Леониду, что она любит его до боли. И хотя они женятся ради ребенка, которого создали, ей горько знать, что это единственная причина для их брака.
Если бы не ребенок, Леонид Коловский никогда и подумал бы обо мне как о своей невесте.
– Да, вероятно, это правда – нужно быть осторожнее в своих желаниях, – задумчиво сказала она.
– Я не понимаю.
– Есть такая пословица: будь осторожнее в своих желаниях – ведь они могут осуществиться.
Милли поразила реакция Леонида: лицо его сделалось отстраненным, обычно бледный, он стал сейчас белым как мрамор.
– Ты так думаешь? – его голос звучал глухо.
Вопрос смутил ее. Она не знала, что и думать.
Она стояла перед ним, она любила его, и это убивало ее. Быть так близко к нему и понимать, что она не владеет им, что этот далекий, отстраненный, но неправдоподобно эмоциональный человек не может дать ей ту часть себя, которая ей так нужна.
– Ты чувствуешь себя в ловушке? – настаивал Леонид.
Милли кивнула. Потому, что именно так она себя чувствовала – в ловушке. Не ситуация была тому виной, а ее чувства. Причины, вынуждавшие Леонида так стремительно жениться, были очень понятны и не менее важны для нее. И все же… Не люби она его так страстно, так безумно, не желай она его каждой своей клеточкой, каждой жилкой – она бы сбежала.
И справилась бы сама со своей жизнью.
– Пошли, Леонид! – Нина ворвалась в спальню, даже не постучав. – Нам пора ехать в аэропорт, а Милли время ложиться спать. И бросила Милли через плечо последнюю, на этот раз непреднамеренную, шпильку: – Наслаждайся последней ночью свободы.
ГЛАВА ДВЕНАДЦАТАЯ
Антон оказался прекрасной подружкой невесты – ему удавалось все исправить, всех утешить, дипломатично сгладить все неровности. Ах, неровностей возникало немало – людей в номере Леонида собралось очень много. В приготовлениях участвовала Анника, тут были парикмахер, маникюрша, портниха, художники по макияжу…
Не один художник – художники!
Милли потребовалось два специалиста по макияжу: один для лица, а второй работал с областью декольте – делал ровнее и слабее загар, творил совершенство.
Наконец, умудрившись как-то справиться с суетой, Антон широко улыбнулся Милли и чуть не прослезился:
– Боже мой, ты восхитительно выглядишь!
– Спасибо.
– Я сбегаю к Луиджи, а ты, моя сладкая, тем временем…
– Я знаю, – Милли охватывала дрожь, когда она думала о звонке родным – боялась расплакаться. – Может, я позвоню им после венчанья…
– Нет, – Антон был неумолим, – они хотят пожелать тебе счастья, сделай это сейчас же. Приглядите за ней, Анника, – велел он, уже убегая.
– Может, действительно, лучше потом? Чтобы не испортить макияж? – Анника сочувственно улыбалась.
Милли не хотела портить макияж, вообще не хотела плакать. И очень старалась убедить себя, что все хорошо.
Она выходит замуж за человека, которого любит, безумно любит.
Она выходит замуж за отца своего ребенка.
Она в красивейшем платье, церковь роскошно украшена, все готово для ее венчания – казалось бы, куда же лучше.
Почему же ей кажется, что она собирается на казнь?
Я просто тоскую по дому, решила Милли.
Были бы здесь мои родные…
Нет, не в этом дело…
Все из-за Леонида…
Из-за любви…
Он меня не любит.
Играя огромным бриллиантом на пальце, она пыталась сосредоточиться на всем прекрасном, что было между ними, на магии, которая всегда возникала и возносила ввысь, когда они оставались вдвоем, на радости чувств, которая была бы ей неведома без него. Но, в конце концов, все равно получалось, что они сочетаются браком лишь из-за ребенка.
– Ваша семья должна гордиться. Верите ли, но мой отец тоже горд, – говорила Анника.
– Верю или нет? Почему бы отцу не гордиться Леонидом? – нахмурилась Милли.
– Это я и говорю, Леонидом и вами. Возможно, вы не самый лучший вариант для брата, но, раз уж так случилось, папа подписал завещание и все прочее, – Анника была удивлена реакцией Милли.
– Завещание?
– Вчера вечером он все оформил, – в отсутствие матери Анника держалась значительно свободней. – Мой отец всегда говорил – империя Коловских достанется тому из его детей, кто первым подарит ему внука. Мы все знали – он хотел, чтобы это был Леонид, сын, для счастья которого папа готов сделать все. Леонид – движущая сила компании, и папа мечтает, чтобы он в ней остался. В тот вечер, когда вы познакомились, я умоляла Леонида выполнить папино желание, а он непреклонно говорил «нет»… – она с улыбкой посмотрела на живот Милли. – Кто знает, как работает ум Леонида?
Милли не знала. Она положила руки на живот. Возможно, эта крохотная жизнь не так уж случайно зародилась здесь в ту ночь? Вдруг Леонид где-то в глубине сознания решил заявить свои права на то, что заслужил?
– Наверное, папе тоже хочется увидеть внука… – Анника смотрела на руки Милли. – Сделайте сканирование.
– Я сделала.
Немного отступив, Анника с удовольствием осматривала Милли. Невеста выглядела вполне достойно, чтобы принять имя семьи.
Милли хотелось отлупить Аннику.
– У него будет внук, мальчик…
Зазвонил телефон Анники.
– Извините, это Леонид. Интересно, чего он хочет? – пробормотала девушка.
Сделать счастливым своего отца.
Самое большое, самое трудное, самое пугающее решение ее жизни вдруг оказалось неправдоподобно легким.
Милли могла понять его решение жениться на ней из-за ребенка, из чувства долга. Но мысль о том, что он рассчитал ситуацию, чтобы порадовать отца или – еще хуже – чтобы унаследовать империю Коловских? Это наполняло ее ужасом.
Возможно, она старомодна. Но она может выйти замуж лишь по одной-единственной причине. Эта причина – любовь.
– Все в порядке, минутку, – Анника проскользнула в спальню и теперь громко спорила с братом, выкрикивая какие-то аргументы.
