— Поезжайте в Рим, сын мой, — сказал он. — Ваше место там. В моем покровительстве вы более не нуждаетесь, я дал вам все, что мог. Здесь вы не сможете подняться выше провинциала, а в папских владениях перед вами откроются большие возможности.
Иштван подчинился. Пожертвовав ордену свое венгерское поместье, он тепло простился с духовным наставником и отправился в Рим.
Часть III СТЕФАНО
Папская область, XVII век
В конце лета 1613 года двадцатидвухлетний Иштван прибыл в Рим. Он уже вполне освоился со своим духовным званием и весьма уютно чувствовал себя в сутане и традиционной иезуитской четырехугольной шапочке.
Отец Поль снабдил его рекомендательным письмом к кардиналу Фабрицио Вералли, попечителю Папского Григорианского университета, называемого по старинке Римской коллегией.
В первый же вечер Иштван направился в палаццо кардинала на улице Святой Троицы. Величественное квадратное здание из светлого камня поражало своими размерами. Центральная арка вела во внутренний двор, откуда сквозь буйную зелень просматривалась колоннада противоположной стены.
Его Высокопреосвященство принял Иштвана без задержки. Он сидел в огромном, богато отделанном кабинете, устроенном на современный лад. Вместо холодного камня мягкий шелк на стенах, вместо гобеленов — портреты в тяжелых бронзовых рамах, а высокий потолок расписан сценами из Библии.
Хозяин кабинета сидел в кресле красного бархата, за спиной его стоял инкрустированный клавесин. Юноша с поклоном поцеловал кольцо на руке кардинала и замер в смиренной позе. Фабрицио Вералли, облаченный в красную мантию и шапочку-дзукетто, повелительным жестом предложил гостю присесть, а сам уткнулся в рекомендательное письмо. Иштван опустился в стоящее рядом кресло и с интересом посмотрел на хозяина.
Кардинал был невысок, широк в кости, под сутаной отчетливо проступало брюшко. Черты лица не выдавали благородства происхождения, но проницательный взгляд и высокий лоб свидетельствовали о недюжинном уме. Седые усы и аккуратно подстриженная бородка делали его старше, хотя ему явно было не больше пятидесяти. Он читал, держа письмо левой рукой, а правой выстукивая на ручке кресла церковный хорал.
— У вас блестящие рекомендации, синьор Надьи… Надие…
— Надь, Ваше Высокопреосвященство.
— Боюсь, имя сложновато для итальянцев, — рассмеялся кардинал. — Не возражаете, если я запишу вас как синьора Надьо?
— Как вам будет угодно.
— Отлично. Итак, за два года вы не только ознакомились с программой новициата, но и изучили немецкий, итальянский и французский, не так ли?
Иштван скромно поклонился. Кардинал внимательно посмотрел на него.
— Я намеренно упустил испанский, а вы меня не поправили. Похвально. И еще, как я вижу, вы изучали медицину?
— Всего лишь небольшая помощь в госпитале, Ваше Высокопреосвященство.
— Что ж, дорогой мой синьор Надьо, ваши способности впечатляют. Я отправлю вас к Роберто Беллармино, ректору Григорианского университета. Полагаю, он сумеет о вас позаботиться. Как ваше имя?
— Иштван, Ваше Высокопреосвященство. То есть… Стефанио.
Кардинал Вералли одобрительно улыбнулся и, пересев за рабочий стол, потянулся за пером.
Кардинал предупредил Иштвана, что в городе орудует множество разбойников, и тот с первых дней взял за правило носить при себе небольшой кинжал.
Рим поразил юношу. Он не раз бывал в Италии, но до столицы Папских владений не добирался. И теперь ходил по узким, замощенным булыжником улицам, разглядывая современные здания и развалины античных строений. Скромные базилики Santa Maria in Cosmedin и Sancti Marci, великолепные палаццо Венециа и Фарнезе, колонны Траяна и Антонина Пия с искусной резьбой — все это было так непохоже на постройки, которые Иштван привык видеть.
Самым удивительным открытием стал Колизей. Огромный полуразрушенный амфитеатр нависал над остальными зданиями грозным великаном. Когда-то символ античного Рима, со временем он потерял свою значимость и обветшал. А после того, как пару веков назад он был поврежден землетрясением, богатые римляне, не стесняясь, выламывали из Колизея камни для строительства своих дворцов.
Иштван с удивлением заметил, что между роскошными палаццо и храмами лепятся убогие лачуги простонародья. Жители Рима, как и всей Папской области, были в большинстве своем бедны: для покрытия процентов по огромным долгам Святейший престол обложил население драконовскими налогами.
* * *
Неделю спустя новоиспеченный Стефанио Надьо приступил к обучению в Папском университете. Ректор быстро уладил все формальности и взял на себя труд негласно приглядывать за ним.
Роберто Беллармино был выдающейся личностью. Он происходил из семьи обедневших тосканских дворян и положения достиг исключительно личными заслугами. Высокий, худощавый, с тонкими чертами лица и большим, с горбинкой, носом, он был священником и философом, прекрасно разбирался во всех науках, писал стихи, поэмы и хорошо понимал человеческую природу. Состоя, кроме ректорской, в должности Великого инквизитора католической церкви, он тринадцать лет назад был главным обвинителем на процессе знаменитого еретика Джордано Бруно.
Преподаватель-иезуит Бернардо Вилларди, тучный священник лет сорока с проницательным, умным взглядом, проводил юношу в комнату, где за большим дубовым столом расположилось с дюжину студентов. Вокруг стояли массивные шкафы с книгами, в углу красовался огромный глобус.
— Позвольте представить, братья, синьор Стефанио Надьо. Прошу вас, брат Стефанио, займите место за столом. У нас сейчас проходит диспут на тему коллегий. Надеюсь, с такими блестящими рекомендациями вам не составит труда быстро уловить суть сегодняшнего вопроса.
Под любопытными взглядами студентов юноша поклонился в знак приветствия и прошел к свободному стулу.
— Что ж, приступим, братья, — начал Бернардо Вилларди. — Сегодня мы поговорим о создании иезуитских коллегий. Представьте, что вам поручили организовать школы в городе, где об ордене ничего не слышали, и где нет никаких предпосылок для нашего дела. Средств у вас нет. Как вы будете действовать, чтобы в кратчайшие сроки добиться наилучших результатов и наибольшего влияния?
Иезуит оглядел студентов и кивнул.
— Прошу, брат Андреа.
Со своего места поднялся высокий, стройный юноша с красивыми, благородными чертами лица, точеным профилем и родинкой на левом виске.
— Я в первую очередь отправлюсь к королевскому наместнику, — уверенно заговорил он. — Расскажу о наших целях, о необходимости христианского образования и укрепления католической веры в городе.
— А если он окажется протестантом?
— Хм… Тогда я, пожалуй, умолчу о вере. Или найду лояльного нам члена городского совета.
