Вихсар рванулся, резко приближаясь. Арьян кожей ощутил, как всколыхнулись воины с обеих сторон.
— Разве ты еще не понял? — заговорил хан, въедаясь гневным взглядом в противника. — Она принадлежит мне. И впредь запомни — ты ее никогда не увидишь. Сворачивай свой лагерь и возвращайся в княжество. Зря ты сюда приехал, да еще привез на верную смерть людей своих, пожелав вернуть то, что тебе никогда не принадлежало.
— Ты не понял меня, хан, — потеряв покой, зарычал Арьян. — Мирина принадлежит нашим землям, ее дом за Ряжеским лесом, и туда она должна вернуться. Ты забрал ее против воли.
— Я сохранил ее от холодной смерти. Теперь ее жизнь и дом рядом со мной и здесь, — Вихсар сжал кулак, ударил в свою грудь в область сердца.
Скрипнув зубами, Арьян помолчал, размышляя, теряя здравомыслие.
— Спроси у нее хан, чего она желает, — вырвались слова сами собой.
Вихсар сдавил кулаки — видно, не по нраву пришлось сказанное.
— Забудь о ней, — хладнокровно ответил вождь. — Мирины больше нет, а есть Сугар — моя жена.
Арьян выдохнул резко, будто в грудь ударили булыжником, потемнело вокруг разом. Жерло, что кипело в нем до сего мига, полилось жидким огнем через края, отяжеляя тело. Какое-то время, Арьян испепелял хана взглядом, осмысливая сказанное им через поднявшуюся внутри бурю. А ведь еще вчера дозорные принесли донесения, что валганы затеяли что-то: жгли костры, в степь выходили. Тогда он не придал тому значения.
Воздух сделался таким сухим, что стянуло горло. Ветер ворошил волосы и шерсть на загривках коней, приглаживал траву и распылял гнев. Через тонкую скважину оцепенения просачивалось холодное желание отсечь ему голову, прямо здесь, даже ладонь зажгло схватить рукоять меча.
— Значит, я убью тебя, и она станет моей, — Арьян выждал оглушенный собственной яростью звон, а потом так ударил коня пятками, что тот, всхрапнув, рьяно развернулся, спесиво пустился обратно, чуя угрозу, исходившую от своего хозяина.
Арьяна качало, как на ладье в бурю, в грудине вихрилось пылью смятение. Глаза жгло от гнева, что он почти не видел ничего перед собой. Воздух вокруг плавился, сгущался и заворачивался воронкой, утягивая на самое дно разверзшегося под ним жерла — такая жгучая ярость его объяла, что кулаки затряслись от натуги, а выплеснуть его было некуда.
— Быстро ты с ним потолковал, — встретил Данимир, — видно, не совсем дружелюбно.
Валганы с гиканьем разворачивали вороных жеребцов, запоздало докатывались их окрики — уходили, поднимая зыбкий слой пыли.
— Что сказал? — Ерислав тоже посмотрел вдаль на уносившихся прочь нукеров.
Говорить о том, что княжна стала женой валгановскому вождю не хотелось. Да и зачем? Это ничего не меняет.
— Уступать он не собирается, как и уходить с этих земель, — ответил Арьян.
— Храбрый, — Ерислав вновь глянул в сторону, где только недавно были всадники, хмыкнул. — Посмотрим теперь, чья возьмет.
— Возвращаемся, — отдал приказ воинам Арьян и пустил жеребца по склону.
Обратная дорога пронеслась быстро. Присоединились и лучники, что следовали сокрыто. Встречать вернувшийся отряд вышли Заримир и Карай, те сразу по угрюмым лицам поняли, что ничего утешительного княжичи не принесли. Митко тут же протиснулся через толпу витязей, перехватывая поводья из рук Арьяна. Княжич вместе с остальными прошел к костру. Воличи, завидев прибывших и бросая свои дела, одним за другим подтягивались к очагу.
— Что делать будем? — подступил Ерислав.
Заримир встал рядом с братом, широко расставив ноги, тоже готовый слушать. Арьян оглядел собравшихся: Векула смотрел сурово, Мечеслав, сложив руки на груди, тоже ожидал распоряжений, Карай, как скала, стоял ближе всех от огня. И скажи сейчас отступать назад в княжество — растерзают, не для того собирались, чтобы разойтись, и этот вихрь уже не остановить — это Арьян понял отчетливо. Да и самого при мысли об отступлении коверкало всего, душу из тела, как корень тугой, выворачивало. И сейчас бы прямо в бой, но нельзя — сначала забрать Мирину из лагеря, увезти на безопасное расстояние, спрятать. Пока этого не сделает, пока она не окажется рядом с ним, пока не заглянет ей в глаза — идти на валганов безрассудно.
— У них в лагере есть дети и женщины, — начал Арьян, поглядев на Карая, перевел взгляд на хмурого Векулу и Ерислава. — Нужно сделать так, чтобы они ушли. Не хочу смерти их.
— Да как это сделать, если они и с места не двигаются, да, похоже, и не собираются покидать обжитое, — возмутился кто-то из толпы.
— Задача непростая, — хмыкнул Еарислав в рыжие усы, задумчиво посмотрев в землю под ногами.
— Дать Хан Вихсару ложный бой, подобраться как можно ближе к аулу, — предложил вдруг Данимир. — Ему придется свернуть свои шатры.
Арьян глянул на брата, заинтересованно приподняв бровь.
— А ведь верно, — стоявший до этого в задумчивости заговорил Карай — видно, по душе пришлась эта затея. — Так или иначе ему придется это сделать. Вождь не станет подвергать свое племя опасности, позволить, чтобы его людей поджарили, как гусей на вертеле.
— Значит, разделимся на два лагеря, — сообразил Заримир.
— На три, — поправил Арьян, подхватывая его мысль. — Одни останутся в степи для вида, другие нападут на лагерь, а третьи… — Арьян замолк, раздумывал, глянув сквозь дымный дрожащий от огня воздух на стоявшего напротив Мечеслава. Дружинник понял его замысел с одного взгляда, качнул головой. — Третий отряд пустить вперед, чтобы перехватить княжну, — не стал таить ото всех Арьян свой замысел, да и не тайна уже, каждый в лагере знал из-за чего такая брань поднялась.
Разлилось молчание среди мужей, только и слышны посвист ветра, да треск сушняка в костре. Холодные порывы подбирали дым, расстилали его по всему становищу, развеивали по раздолью.
— Только не догадается ли об этой уловке Хан. Он, верно, с княжной пошлет лучших своих воинов, — прервал затянувшееся молчание Заримир.
— Если и пошлет, то и не так много, сейчас у него каждый на счету, каждым дорожит, перебить и не так сложно будет.
Арьян хмыкнул:
— Нужно еще помнить, что у них дозорные кругом. Надо так разделиться нам, чтобы никто и не заметил.
— Я знаю, как, — Карай вскинул на Арьяна горящий взгляд.
— Говори, — подбоченился Ерислав оживляясь, готов внимательно слушать, да и не только он один, а все гридни.
— Знаю эту реку, как линии на своей ладони, — продолжил Карай, — знаю все отходящие истоки и протоки, куда и как текут. Два отряда пойдут по одному такому пути, о котором и отец Стрибожич[1] не ведает, — хитро сощурил княжич Лютича глаза. — Одни поднимутся на берег и выйдут к лагерю с той стороны, что хан и не ожидать не будет. А остальные дальше по реке пойдут — путь тайный в степи расскажу, ни один зоркий глаз их не приметит.
