Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 78
– Нет, спасибо, – произнес Гай, едва поднимая взгляд. – Мне хватит. – И продолжил разговор с Марджори о различиях во взглядах на жизнь у французов и русских.
Роджер положил себе вишен.
– Их нужно отбирать очень тщательно, – заметил он, обращаясь к Джорджу, поневоле ставшему его слушателем. – Ничто не вызывает таких болей в животе, как недозрелые вишни.
– Я так полагаю, вы, мистер Петертон, довольны, что наконец-то начались каникулы? – сказал Якобсен.
– Доволен? Так оно и есть, по-видимому. К концу летнего семестра чувствуешь себя совершенно, просто-таки смертельно разбитым. Разве не так, Уайт?
Уайт, который, воспользовавшись случаем, уже снова отвернулся и слушал, о чем рассказывал Гай, тут же повернул голову, словно собака, пустившаяся по неверному следу, и послушно подтвердил, что к концу летнего семестра сильно одолевает усталость.
– Вы, очевидно, – поинтересовался Якобсен, – по-прежнему учите тому же самому: Цезарь, латинские стихи, греческая грамматика и прочее? Нам, американцам, трудно поверить, что это все до сих пор в ходу.
– Слава Богу, – ответил Роджер, – мы до сих пор вколачиваем в них хоть что-то стоящее. Правда, в последнее время много шуму подняли насчет новых учебных программ и всего такого. Ребятам отводят много времени на изучение естественных наук и тому подобного, только не верю я, что дети вообще чему-то учатся. Пустая трата времени.
– Как и вообще все обучение, осмелюсь заметить, – легко бросил Якобсен.
– Только не в том случае, если вы обучаете их дисциплине. Вот что необходимо – дисциплина. Большинство этих мальчишек нужно бы почаще пороть, а нынче этого недостает. И потом, уж коли вы не в состоянии вбить знания в то, чем они думают, так уж по крайней мере кое-что вобьете в то, на чем они сидят.
– Уж очень ты свиреп, Роджер, – с улыбкой укорил брата мистер Петертон. Он чувствовал себя получше: тяжесть от съеденной утки отпускала.
– Не-ет, это штука очень важная. Лучшее, что принесла нам война – это дисциплина. До этого страна была разболтанной и нуждалась в том, чтобы ее подтянули. – Лицо Роджера прямо-таки светилось истовостью.
С другого конца стола донесся голос Гая:
– Вы слышали «Dieu s’avance à travers la lande» Цезаря Франка[94]? Это одно из самых прекрасных произведений духовной музыки, которое я знаю.
Мистер Петертон посветлел лицом и подался вперед.
– Нет, – сказал он, неожиданно вклинивая свой ответ в самую гущу разговора молодежи. – Я этого не слышал, а вам вот это знакомо? Минуточку. – Он насупил брови, зашевелил губами, словно бы стараясь ухватить ускользающую формулировку. – Ага, вот так. Можете ли вы мне назвать вот это? Название какого известного произведения духовной музыки я произношу, когда заказываю старому плотнику – некогда либералу, а ныне впавшему в консерватизм – изготовить улей для пчел?
Гай, сдаваясь, воздел руки. Опекун его восторженно засиял.
– Ору тори я: о, Иуда, Махом сбей! – произнес он. – Понимаете? Оратория «Иуда Макковей».
Гай сильно жалел, что эти обломки увеселительной юности мистера Петертона волна прибила к его ногам. У него появилось такое чувство, будто он бесстыдно подглядывает «во тьму былого и бездну времени».
– Это хорошая шутка, – посмеивался мистер Петертон. – Мне бы надо поискать, не придет ли еще что-нибудь на память.
Роджер, которого не так-то легко было отвратить от любимой темы, выждал, пока угаснет неуместная искра легкомыслия, и продолжил:
– Замечателен и очевиден тот факт, что никогда, по всей видимости, не удается добиться дисциплины в сочетании с обучением естественным наукам или современным языкам. Кто когда-нибудь слышал про учителя-естественника, что у него хорошая наполняемость в школе? У естественников всегда плохая наполняемость.
– Хм, это весьма странно, – заметил Якобсен.
– Странно, но – факт. Мне вот кажется, что вообще большая ошибка – доверять им классы, если они не могут поддерживать дисциплину. И потом, тут ведь дело еще и в религии. Некоторые из этих учителей, если и заходят в часовню, то только во время дежурств. И потом, спрашиваю я вас, что происходит, когда они готовят своих мальчиков к конфирмации? Что говорить, я знавал мальчиков… они приходили ко мне… кому полагалось быть подготовленными тем или иным из таких учителей, и когда я спрашивал их, то выяснялось, что они совершенно не знают важнейших фактов о евхаристии… Уайт, будьте любезны, положите мне еще этих великолепных вишен… Разумеется, я в таких случаях делаю все, что могу, рассказывая ребятам, что сам лично чувствую по поводу сих священных таинств. Правда, обычно на это времени не хватает: жизнь человеческая столь насыщенна, – вот и идут они на конфирмацию, имея лишь самые смутные познания о том, что все это значит. Вы понимаете, насколько глупо доверять жизни мальчиков кому бы то ни было, кроме людей, обладающих классическими познаниями?
– Взболтай его хорошенько, милая, – обратился мистер Петертон к дочери, подошедшей к нему с лекарством.
– Это что еще такое? – спросил Роджер.
– О, это просто средство для улучшения моего пищеварения. Без него у меня, знаешь ли, почти совсем ничего не переваривается.
– Искренне тебе сочувствую. У меня есть коллега, бедняга Флекснер, так он страдает хроническим колитом. Представить себе не могу, как ему удается с работой справляться.
– Да, такое и в самом деле нельзя представить. Я вот ни за что не могу взяться, для чего потребны усилия и усердие.
Роджер повернулся и в очередной раз ухватился за несчастного Джорджа.
– Уайт, – сказал он, – да послужит это вам уроком. Заботьтесь о своих внутренностях: в них секрет счастливой старости.
Гай резко вскинул голову.
– Не беспокойтесь о его старости, – выговорил он таким странным, резким голосом, совершенно не похожим на его обычную мягкую, тщательно выдержанную речь. – Не будет у него никакой старости. Если война продлится еще год, то его шансы выжить в ней – примерно пятнадцать к трем.
– Перестаньте, – протянул Роджер, – давайте не будем в такой пессимизм впадать.
– А я и не впадаю. Уверяю вас, то, о чем я говорю сейчас, это самый радужный взгляд на шансы Джорджа достичь старости.
Чувствовалось, что слова Гая восприняты как реплика дурного тона. Повисло молчание, взгляды неловко блуждали, стараясь не встретиться друг с другом. Как-то особенно громко прозвучал треск расколотого Роджером ореха. Якобсен, получив полное удовольствие от создавшейся неловкости, сменил тему:
– Прекрасно показали себя наши эсминцы этим утром, не правда ли?
– Просто отрадно было читать об этом, – откликнулся мистер Петертон. – Решительно по-нельсоновски.
Ознакомительная версия. Доступно 16 страниц из 78
