Книга Систематическое богословие - Луи Беркхоф

(воскресенье 21-е): «В чем состоит ваша вера в святую вселенскую христианскую церковь? В том, что Сын Божий из всего рода человеческого от начала и до конца мира собирает для себя церковь для жизни вечной, ее защищает и сохраняет. Он делает это Своим Духом и Словом в единстве истинной веры». Церковь по сути, как было указано выше, это сообщество верующих; оно существовало от начала старой эпохи до нынешнего времени и будет существовать на земле до конца века. Здесь мы не можем согласиться с теми премилленариями, которые, отстаивая идею разделения истории на диспенсации, утверждают, что церковь — исключительно новозаветное явление, что она появилась лишь с излиянием Духа Святого в день Пятидесятницы и будет восхищена от земли до начала тысячелетнего царства. Они любят называть церковь телом Христа, понятием, характерным для Нового Завета, но забывают, что Библия называет ее еще и храмом Божьим, и Иерусалимом, а эти понятия, несомненно, имеют связь с Ветхим Заветом (1 Кор. 3:16, 17; 2 Кор. 6:16; Еф. 2:21; Гал. 4:26; Евр. 12:22). Не следует закрывать глаза на тот известный факт, что название «церковь» (евр. «кахал», переведенное как «экклесиа» в Септуагинте) неоднократно применяется в Ветхом Завете к Израилю (Иис. Нав. 8:35; Езд. 2:65; Иоил. 2:16). Тот факт, что в наших переводах Библии еврейское «кахал» передается как «собрание» или «общество», а в Новом Завете как «церковь», возможно, стал причиной недоразумений, но все равно и в Ветхом, и в Новом Завете слово оригинала означает встречу или собрание народа Божьего и обозначает сущность церкви. Иисус говорил, что создаст церковь в будущем (Мтф. 16:18), но в то же время признавал, что как институт она уже существует (Мтф. 18:17). Стефан говорит о «собрании в пустыне» (Деян. 7:38), а Павел ясно свидетельствует о духовном единстве Израиля и церкви в Рим. 11:17–21 и в Еф. 2:11–16. По сути, Израиль в Ветхом Завете был церковью Божьей, хотя ее видимая организация сильно отличалась от новозаветной.

Е. Качества церкви

Протестанты в первую очередь определяют качества церкви как невидимого организма и только потом церкви как видимой организации. Римские католики определяют качества церкви только как своей иерархической организации. Протестанты говорят о трех свойствах, а католики к этим трем добавляют четвертое.

1. Единство церкви.

a. Римско-католическая концепция. Римские католики обычно считают церковью только иерархически организованную «экклесиа». Ее единство проявляется в том, что церковь — это всемирная организация, перед которой стоит цель включить в себя все народы. Ее главный элемент — это не верующие, а иерархия в виде концентрических кругов. Самый большой круг представляет собой низшее духовенство, священников и других младших должностных лиц; следующий круг поменьше — это епископы, затем — архиепископы и, наконец, в самый узкий круг входят кардиналы. Пирамиду венчает папа, глава всей организации, имеющий абсолютную власть над всеми нижестоящими служителями. Таким образом, римская католическая церковь имеет весьма внушительную структуру.

б. Протестантская концепция. Протестанты утверждают, что единство церкви главным образом имеет не внешний, а внутренний и духовный характер. Это единство мистического тела Иисуса Христа; все верующие — члены этого тела. Оно управляется главой, Иисусом Христом, который также является Царем церкви; оживляет тело один Дух, Дух Христов. Единство церкви подразумевает, что все, кто принадлежит к ней, имеют одну и ту же веру, сплочены общими узами любви и надеются на славу в будущем. Внутреннее единство стремится найти и находит свое внешнее выражение в исповедании веры и христианском поведении верующих, в их общем поклонении одному и тому же Богу во Христе и в участии в одних таинствах. Без сомнения, Библия говорит о единстве не только невидимой, но и видимой церкви. Образ тела, представленный в 1 Кор. 12:12–31, подразумевает это единство. Более того, в Еф. 4:4–16, где Павел обращает внимание на единство церкви, он подразумевает и видимую церковь, потому что говорит о назначении служителей в церкви, которые будут трудиться ради полного единства церкви. Поскольку церковь едина, он увещевал одну поместную церковь позаботиться о нуждах другой, а Иерусалимский собор взялся за решение проблемы, возникшей в Антиохии.

Римская церковь делала особый упор на единство видимой церкви, что выразилось в ее иерархической организации. А когда реформаторы отделились от Рима, они не стали отрицать единство видимой церкви, а поддерживали его. Однако они считали, что подлинное единство в церкви создается не благодаря ее организации, а благодаря истинной проповеди Слова и правильному совершению таинств. Такая позиция изложена в Бельгийском исповедании315. Приведем несколько утверждений из него: «Мы верим и исповедуем, что существует единая вселенская (или кафолическая) Церковь, являющаяся святой общиной и собранием истинно верующих христиан, ожидающих своего полного спасения в Иисусе Христе, омытых Его кровью и освященных и запечатленных Святым Духом»316. «Признаки, по которым узнается истинная церковь, суть следующие… в ней проповедуется чистая евангельская доктрина, утверждается правильное совершение таинств, как они установлены Христом, практикуется церковная дисциплина для наказания греха — одним словом, все управляется чистым Словом Божьим, отвергается все, противоречащее ему, Иисус Христос почитается единственным Главой Церкви. По этим признакам истинная Церковь может быть с уверенностью распознана, и никто не имеет права оставлять ее»317. Единству видимой церкви также учили богословы-реформаты в постреформационный период, эта доктрина всегда имела большое значение в шотландском богословии. Уокер даже говорит: «Существование истинных церквей, располагающихся рядом, но организационно не связанных друг с другом, казалось им [шотландским богословам] совершенно недопустимым, разве только в исключительных случаях и по причине временной целесообразности»318. В Нидерландах в последние годы это учение потеряло свою популярность, потому что появилось представление о том, что многообразие церквей необходимо для того, чтобы отдать должное их прошлому и учесть их нынешнее состояние. Сегодня о нем снова стали говорить чаще. Поскольку сейчас мы наблюдаем разделения в церкви, вполне естественно, что возникает вопрос, не противоречат ли эти разделения учению о единстве видимой церкви. Здесь можно заметить, что некоторые разделения, например вызванные разным географическим положением или языком, полностью отвечают единству церкви, но есть и такие, которые вредят ему, поскольку вызваны извращением учения или злоупотреблениями в таинствах. Первый вид различий возникает по провидению Божьему, а второй обусловлен влиянием греха: помрачением разумения, силой заблуждения или упрямством человека. Поэтому церковь, стремясь к идеалу, должна пытаться не допускать таких разделений.

Тем не менее возникает вопрос: если невидимая церковь едина, не означает ли это, что она должна найти свое выражение в одной организации? Нет оснований утверждать, что этого требует Слово Божье, а история показала, что это неосуществимо и имеет сомнительную ценность. Единственная предпринятая попытка объединить всю церковь в одну большую организацию не принесла хороших результатов: церковь была порабощена формализмом, обрядовостью и законничеством. Более того, многообразие церквей, столь характерное для протестантизма, есть следствие провидения Божьего и поэтому имеет право быть. Оно возникло естественным образом и согласуется с законом дифференциации видов, согласно которому организм эволюционирует от однородного к разнородному. Вполне возможно, что все богатства, которые присущи организму церкви, лучше и полнее проявляются при нынешнем разнообразии церквей, чем это было бы, если бы церковь осталась одной организацией. Это, конечно, не означает, что церковь не должна стремиться к бóльшей мере внешнего единства. В идеале единая церковь — это правильная форма воплощения церкви на земле. Сегодня движение за объединение церквей набирает обороты, однако в том виде, в котором оно до сих пор развивалось, оно имеет довольно сомнительную ценность, хотя организаторы его действуют