Тогда может быть им станет ясно, что все время они шли по ложному пути, заведшему их все глубже в тупик и что единственное до сих пор «положительное завоевание большевизма – диктатура – не стоит жертв, принесенных пролетариатом и крестьянством. Ибо все остальные завоевания – начиная от аграрной революции и кончая непрочными успехами «восстановительного периода», могли быть без труда и без всяких предварительных разрушений достигнуты и превзойдены при режиме трудовой демократии, даже в том случае, если бы большевики вообще не существовали в природе. А хваленое преимущество политической монополии, т. е. всеобщего молчания, при безграничности прав В.К.П. – привело к тому, что вчера еще бывшие «монополисты», обладавшие совместно и нераздельно знанием исторических путей и «мировых перспектив», наследники Ленина обвиняют друг друга в измене и в политическом банкротстве.
Что касается беспартийного советского гражданина, то он сумеет, конечно, сделать выводы из разоблаченных доныне «сокровеннейших тайн» монолитной партии.
Новая вспышка террора не сможет восстановить прежнего «престижа». Не восстановит его и новое примирение, если оно еще возможно.
__________________________________________
Оппозиция 1924-го года была вызвана крестьянской покупательской забастовкой и провалом «германской революции», которая, по расчетам московских астрологов, должна была почему-то вспыхнуть в ноябре, но «сорвалась» якобы вследствие ошибок «руководителей».
Теперь оппозиция снова подняла голову вследствие новых хозяйственных затруднений и провала «мировой революции» в Китае.
Китайский пример еще ярче, чем германский, турецкий и персидский, показывает, какой колоссальный вред продолжает причинять России, русскому и международному рабочему классу, мировому социалистическому движению, лежащая в основе большевистской внешней политики бредовая идея «мировой революции», во имя которой был произведен Октябрьской переворот 1917 г.
Основная ошибка Ленина, из которой вытекали все остальные и которая до сих пор мешает его наследникам найти правильную линию внешней и внутренней политики, заключалась в его нереальной, фантастической оценке перспектив развития классовой борьбы в капиталистическом мире и национальных движений на Востоке.
Большевики до сих пор воображают; 1) что приход рабочего класса к власти возможен лишь путем вооруженных восстаний, 2) что одним из необходимых для этого условий является разгром его исторически сложившихся в процессе классовой борьбы профессиональных и политических организаций и замена их новыми, инструктированными Москвой компартиями,
3) что эти восстания должны быть подготовлены «генеральным штабом мировой революции», находящимся в Москве, который может и имеет право давать руководящие указания отдаленным партиям и требовать от них беспрекословного повиновения московским стратегам, 4) что Советский Союз является не просто государством, хотя бы и социалистическим (или «переходным» к социализму), а «государственно организованной формой мировой революции», «решающим силовым центром пролетарской мировой революции», 5) что мировая революция неизбежно примет формы мировой гражданской войны, к которой, следовательно, необходимо готовиться, создавая повсюду нелегальные организации военного и полувоенного типа; превращая компартии в «стратегические резервы в тылу у противника», используя все конфликты и противоречия между капиталистическими государствами в интересах этой будущей гражданской войны; заключая в этих целях в случае необходимости военные союзы с той или иной группой буржуазных государств; поддерживая буржуазно-национальные движения колониальных и полуколониальных стран; борясь с «пацифистскими иллюзиями» (политика Коминтерна), но вместе с тем (по линии Наркоминдела) используя все проекты международных соглашений против войны для того, чтобы расписать ангельскую доброту «правительства мировой революции», не желающего проливать ничьей крови в противоположность кровожадности всех остальных, даже самых демократических правительств и международной социал-демократии, якобы только и мечтающей о новой «мировой бойне».
Эта концепция заставила Ленина, на другой день после прихода к власти, заняться, прежде всего, развязыванием «мировой революции» – не только в ущерб непосредственным интересам русских рабочих и крестьян, но и подводя под расстрел иностранных рабочих, как это было, например, в Финляндии.
А когда отправились за границу советские дипломаты (в Германию и Швейцарию), Ленин опять-таки заботился, прежде всего, по свидетельству Берзина (см. его воспоминания в одном из юбилейных номеров «Правды»), об установлении «контакта» с той же «мировой революцией», а не о непосредственных интересах советской страны.
Отсюда же – позднейшая политика дружбы с Энвером и Кемалем-Пашой, афганская и персидская политика, не говоря уже о расколе мирового рабочего движения.
Отсюда «прощупывание штыком Польши» и – позднее болгарской авантюры.
Отсюда – сближение с немецкими монархистами во время рурской оккупации, работа московских «подпольщиков» в рурской области (см. последние тезисы о войне Коминтерна, «Изв.» от 4 июня, где «борьба с оккупацией заносится в актив мировой революции), восхваление Шлагетера22, планы о сражении русско-германских сил с французский империализмом на Рейне и снабжение Рейхсвера и германских националистов советскими гранатами[1].
Все это хорошо известно. Менее известно, может быть, что советское правительство за год перед Руром23 предлагало правительству Пуанкарэ военный союз против Англии. Марсель Кашен ездил тогда в Берлин для свидания с советским уполномоченным, который поручил ему пойти к французскому премьеру для переговоров о таком соглашении. Радек приблизительно в то же время дал весьма сенсационное интервью сотруднику «Матэн» – Сорвену (Зауэрвейн). Это необычайное предложение вызвало весьма острый конфликт в Ц.К. французской компартии, но Кашен, разумеется, подчинился московскому приказу.
__________________________________________
Все эти спекуляции на международных осложнениях, сопряженных с переходом от мировой войны к стабилизации (а отчасти и к пересмотру) новых, созданных мирными договорами отношений, все эти попытки «прицепиться» к любому внутреннему и внешнему конфликту, в надежде, что из него «вырастет» мировая революция, причиняли и причиняют громадный вред интересам России (Советского Союза)[2], как государства, в ее сношениях с внешним миром, интересам российского (союзного) народного хозяйства, а, следовательно, в конечном счете, интересам рабочих и крестьян и «социалистического строительства».
