Женщины собрались вокруг сфинкса на дальней стороне широкой площади. Чет тоже подошел – существо просто завораживало его. Она была одновременно прекрасна и ужасна – в равной степени. Ее черты, пусть и человеческие, все же сильно напоминали кошачьи; это было лицо одновременно яростное и величественное. Лицо обрамляли две толстые косы, но сзади волосы гривой падали на плечи, струились по спине. Два больших рога закручивались по сторонам причудливой медной диадемы с изогнутыми зубцами. На груди лежало сложное, в несколько слоев, ожерелье из шипастых медных пластин. Казалось, сфинкс была совершенно равнодушна к тому, что происходило вокруг; ее изумрудные глаза были устремлены вдаль, куда-то вниз по течению. Чет проследил за ее взглядом, но не увидел ничего, кроме смутных очертаний доков и полуразвалившихся хижин.
Несколько блеклых, будто вылинявших душ прошаркали мимо по вымощенной булыжником улочке, явно стараясь держаться подальше от сфинкса. Чет колебался, не зная, стоит ли подходить. Мэри заметила его, поманила; впервые он в полной мере – почти физически – ощутил на себе тяжесть ее пристального, изучающего взгляда. Камень у нее во лбу коротко вспыхнул.
– Как тебя зовут?
– Чет.
– Чет, – медленно произнесла она, словно пробуя имя на вкус. Лицо у нее немного смягчилось, и камень во лбу блеснул бледно-зеленым. – Это было храбро. То, что сделали вы с Аной.
Чет пожал плечами.
– Это непросто, – добавила Мэри. – Добраться сюда. Трудная задача сама по себе, без того, чтобы брать на себя еще и чужое бремя.
– Я – Мэри. – Она прикоснулась ко лбу. – А это – сестра Элейн и сестра Нора. А это, – она повела рукой в сторону сфинкса, – Сехмет, Глаз Ра, страж богов. Также известная многим как Алая Леди.
Сфинкс никак не отреагировала; она все так же напряженно вглядывалась вдаль.
Зашуршали, приближаясь, колеса. Из тумана показались еще женщины в черных плащах; за собой они тянули телегу, на которой стояла деревянная клетка. Одна из них подбежала к ним, опередив спутниц, и, с трудом переведя дыхание, спросила:
– Мы успели?
Смахнув с лица пряди черных волос, она заправила их обратно под шапку. При виде троих детишек у нее вспыхнули глаза, лицо осветила облегченная улыбка.
– Спасибо тебе, Господи, мы услышали их вовремя.
– Ты лучше скажи «спасибо» Чету и Ане, – сказала Мэри, представив им женщину, Изабель.
– Что, опять Дирк?
Мэри кивнула.
Изабель плюнула на землю.
– Он что, считает, что мы дуры? Что не видим его насквозь?
– Думаю, ему плевать.
– Мы не можем это так оставить, – сказала Изабель.
– Никаких законов он не нарушал, – ответила Мэри. Ее явно бесило собственное бессилие.
– Нарушал, если он детей в реку швыряет.
– Нет закона, который бы это запрещал. Кроме обычной человечности.
Прищурившись, Изабель вгляделась в туман, на другую сторону площади:
– Это он! Тот тип, который шел за нами.
Фигура в плаще и широкополой шляпе стояла, опершись о стену у вершины лестницы, ведущей к пристани. Глаза человек прятал под шляпой.
– И правда, – отозвалась Мэри.
– Еще один гребаный шпик. – Изабель сплюнула. – Эти «зеленые» теперь просто повсюду.
На верху лестницы появился Дирк в сопровождении нескольких стражников, подошел к человеку в шляпе, начал с ним о чем-то совещаться.
Изабель откинула плащ, взялась за рукоять своего длинного меча.
– И чего мы ждем? Отправим-ка всю компанию искупаться – прямо сейчас.
Мэри бросила взгляд на Алую Леди, но выражение лица у той по-прежнему было каменное.
– Не сегодня, – ответила она.
– А когда? – спросила Изабель. – Если мы будем ждать, пока не будет сожжен последний храм, не изгнан последний бог, будет слишком поздно.
– Не сегодня, – повторила Мэри.
Изабель прикусила губу: она явно сдерживалась, чтобы не сказать лишнего.
Подошли женщины, тащившие телегу. Сначала Чету показалось, что клетка набита одеялами, но потом он заметил, что некоторые одеяла шевелятся, и понял, что это были спеленатые детишки: одни спали, другие тихо наблюдали за бредущими мимо душами.
Младенец на руках у Аны начал хныкать, а потом и орать.
– Можно? – спросила Мэри. – Давайте мне.
Ана передала ей ребенка. Мэри принялась его баюкать, что-то нашептывая; камень у нее во лбу мерцал зеленым светом. Младенец прекратил извиваться и замер, глядя на камень, а потом начал гулить. Подождав немного, Мэри подошла к телеге и посадила его вместе с другими.
– Что с ними будет? – спросила Ана.
– Мы отвезем их к Лете. Им повезло – они будут избавлены от бесконечного и бессмысленного пребывания в Эребе или, что еще хуже, от реки страданий. – Мэри печально посмотрела на детей. – Но всегда есть и другие.
– Лета? Что такое Лета?
– Ана, чего ты ищешь? К чему стремишься?
Ана помолчала.
– Ничего я не ищу.
– Все мы чего-то ищем. Потому-то мы и здесь. – Мэри кивнула в сторону остальных женщин. – Сестры собирают потерянных младенцев, помогают им попасть в лучшее место. Для многих это бескорыстное служение – способ придать смысл своему существованию… Это помогает залечить душевные раны и, что более важно, найти то, что каждой нужно.
Ана нахмурилась.
– Ана, – сказала Мэри, – Сестричеству всегда нужны храбрые сердца. Присоединяйся к нам. Искупление – это путь, которым не обязательно идти в одиночку.
– Искупление, – чуть не выплюнула Ана. – Нет для меня искупления!
– Ты не первая, кто это говорит, – возразила Мэри. – Как распробуешь здешнюю жизнь, освоишься… Если не найдешь того, к чему сердце лежит, приходи к нам.
Чет прочистил горло.
– Можно кое-что спросить?
Мэри повернулась к нему.
– Черт, глупо, наверное, спрашивать… Но, может, вы все-таки слышали о человеке по имени Гэвин Моран? – Чет замолчал, вглядываясь ей в лицо, надеясь, вопреки всему, на положительный ответ.
Мэри только улыбнулась.
– В Чистилище много душ, Чет.
Чет вздохнул:
– Так я и думал.
– Он – твой отец?
– Дед.
– Если твой дед действительно здесь, в Чистилище, тебе просто нужно найти Бладсикера, Ищущего по крови… Кроведуна.
– Кроведуна?
– Настоящего кроведуна, или кроведунью, не из той швали, что околачивается на набережной. Эти теперь все на «зеленых» работают. Разведут тебя на все, что можно, а в ответ получишь только ложь.
