– Нет! – заорала Ана.
Чет схватился за грудь, попытался встать.
– Скажи, кто тебя послал, а не то этот щенок отправится поплавать.
– Ангел… Меня послал сюда ан…
– Это что еще за безобразие? – раздался окрик откуда-то сверху, с лестницы.
По ступенькам спускались три женщины. На них были черные то ли плащи, то ли рясы с капюшонами, скрывающими лица. Спустившись, они направились к Дирку. Ветер раздул плащи у них за спиной, и Чет заметил, что у каждой на поясе висело по мечу.
Та, что шла впереди, отбросила капюшон, открыв бледное, узкое лицо с темными глазами. Быстрыми, резкими движениями и манерой ходить, по-птичьи подавшись вперед, она напомнила Чету ворона, ищущего добычи. Когда она приблизилась, Чет заметил, что в середине лба у нее был черный сверкающий камень. Хмурым взглядом она обвела открывшуюся ей сцену. Когда она заметила ребенка, болтающегося в руке у Дирка, камень у нее во лбу вспыхнул алым.
– Вот хрен, – проворчал Дирк, опуская ребенка. – Только этого дерьма мне и не хватало.
Женщина подлетела к здоровяку – худая фигурка, казалось, была раза в два меньше Дирка – и протянула руки. Она ждала.
Дирк испустил глубокий вздох и положил вопящего ребенка ей на руки.
Две другие женщины подошли к Ане, расталкивая стражников. Те, огрызаясь, отступали, но прямо бросить женщинам вызов явно опасались.
Женщина с камнем во лбу шепнула что-то ребенку и тот, перестав орать, поглядел на нее так, будто она была его мамой. Она кивнула одной из спутниц и та подошла, чтобы взять у нее ребенка.
Потом она посмотрела на Дирка.
– Глаз радуется, видя, как ты, Мэри, сеешь всюду добро, – сказал здоровяк.
– Будь на то моя воля, – сказала Мэри, – я бы расправилась с тобой здесь и сейчас, не сходя с места.
– Значит, мне повезло, – ответил он, бледно улыбаясь, – что это не в твоей воле.
– Нарушение закона влечет за собой последствия.
– Я никаких законов не нарушал, – сказал Дирк. – Те, кто пересек реку, должны платить.
– Те, кто несут с собой детей, вольны проходить свободно, – резко возразила она. – Всегда так было.
Дирк пожал плечами.
– Ты позоришь Харона.
– Ой, только не надо проповедей. Теперь этот пост держат Защитники, – сказал Дирк. – И мы не подчиняемся несправедливым законам, которые выдумали мертвецы да никому не нужные боги. А теперь забирай-ка своих драгоценных младенцев да убирайся, пока я не забыл о вежливости и не случилось чего несимпатичного.
Казалось, она вот-вот его ударит.
– В последний раз, когда я ее видела, Алая Леди была вполне жива и полна ярости. Ты, правда, хочешь и дальше испытывать ее терпение?
Дирк заглянул ей в глаза.
– Старые порядки умирают вместе со старыми богами. – Его тон переменился; всякий вызов исчез, осталось только нечто, очень похожее на искренность. – Вот и все. Ты знаешь, это правда. Все мы должны делать то, что должно быть сделано.
– Настало время выбирать сторону, ты, жаба. Смотри не ошибись, потому что воры и отморозки, сколько бы они ни прятались за красивыми лозунгами, будут гореть первыми. – Отвернувшись, она шагнула к Чету. – Стоять можешь?
Тут Чет вдруг понял, что боль медленно уходит – его тело и вправду стало другим. Он поднялся с земли, перекатившись на колени, и на секунду замер: боль становилась все тише. Мэри подхватила его под руку, помогая встать. Чет слегка пошатнулся, взглянул на рану у себя в груди и в очередной раз попытался понять, как это может быть, что он еще жив.
– Со временем заживет, – сказала она, ведя его под руку к другим женщинам.
Дирк преградил им дорогу.
– Женщина и дети. Они могут идти. Но этот человек останется здесь. У нас с ним осталось кое-какое дельце.
– А я скажу, что с делами покончено, – ответила Мэри не терпящим возражений тоном.
– Не вынуждай меня, – сказал Дирк, жестко, почти отчаянно. – Он никуда не пойдет. – Он кивнул стражникам, и те перехватили оружие поудобнее. Дирк коснулся рукояти пистолета у себя за поясом. – Мэри, просто забирай младенцев и уходи, и у нас у всех будет шанс увидеть следующий день.
– Мы здесь больше не одни, – сказала она, кивнув в сторону лестницы.
На верхних ступеньках стояло существо, напоминающее крупного хищника из породы кошачьих, с гладким алым мехом и огромными крыльями, на которых топорщились перья. Вот только это был не тигр, и не лев – во всяком случае, не выше плеч – у существа была шея и голова женщины. «Да это же… – слово вертелось у Чета на языке, – сфинкс», – вспомнил он.
Сфинкс стояла неподвижно, как статуя, вдвое превосходя ростом любую из душ. Взгляд ее зеленых глаз был устремлен на Дирка, и хвост все быстрее ходил из стороны в сторону.
Дирк открыл было рот и попытался что-то сказать, но из горла у него вырвался только хрип. Стражники все опустили оружие и отступили подальше от женщин.
Дирк убрал от пистолета руку. Он тоже сделал шаг назад, потом другой, натолкнулся на Чета, не замечая ничего, кроме пронизывающего взгляда сфинкса.
Чет воспользовался этой возможностью и потихоньку вытащил мешочек Сеноя у Дирка из-за пояса. И быстро отступил.
Дирк прикоснулся к поясу – рассеянно, медленно. Нахмурившись, опустил взгляд, заметил, что мешочек исчез, и тут увидел Чета, который быстро шагал прочь.
– Эй! – Он шагнул было вслед за сбежавшей жертвой.
Низкий рык разнесся над пристанью. Несмотря на туман, глотавший звуки, рык сотрясал воздух, пробирая до самых костей.
Дирк замер.
– Давайте, идите прямо сейчас, – сказала Мэри, обращаясь к оставшимся на пристани душам. Те заколебались было, глядя на сфинкса, но тут кто-то один решился, за ним последовало еще несколько человек, а потом и все остальные, торопясь, миновали Дирка и его людей.
Мэри напоследок окинула Дирка мрачным взглядом.
– Следи за собой, жаба. Гнев Алой Леди неотвратим. – Она резко развернулась, плеснув плащом, и направилась вверх по лестнице. Остальные женщины последовали за ней, увлекая за собой Ану с детишками. Чет направился следом.
– Эй, – прошипел Дирк.
Чет оглянулся.
– Оставь мешок или пожалеешь.
Глава 12
Чет продолжал идти, не останавливаясь, и быстро нагнал остальных.
Только добравшись до верха лестницы, он остановился и осмотрел рану. Кожа вокруг отверстия стала какой-то сухой и серой, из раны медленно сочилась темная жидкость. В груди до сих пор пульсировала боль, но с каждой секундой становилось легче. Чет прикоснулся к ране; на ощупь было скорее похоже на глину, чем на плоть. Это заставило его задуматься, из чего теперь, собственно, состояло его тело. В глубине раны он заметил что-то белое, должно быть, кость, одно из ребер. Он поморщился. Я все еще хожу. Это уже кое-что.
