Они прошли мимо британских студентов и погрузились во чрево церкви, с благоговейным трепетом разглядывая массивную конструкцию исторического сооружения. Почти инстинктивно Морин подошла к алтарю, по обеим сторонам которого находились две огромные картины. Каждая из них была добрых тридцати футов высотой. На первой из них были изображены две женщины — одна в голубом, а другая в красном плаще.
— Мария Магдалина с Девой Марией? — рискнула предположить Морин.
— Судя по одежде, я бы так и сказал. Ватикан постановил, что Пресвятую Деву должны изображать только в голубом или белом.
— А моя дама всегда в красном.
Морин перешла к картине с противоположной стороны от алтаря.
— Посмотри сюда.
Картина изображала Иисуса, положенного в гроб. Мария Магдалина, по-видимому, готовила Его тело к погребению. Дева Мария и две другие женщины плакали в углу картины.
— Мария Магдалина готовит тело Иисуса для погребения? Однако именно этого нет в Евангелиях, разве не так?
— Марк в главе 15 и 16 упоминает, что она и другие женщины принесли к гробнице благовония, чтобы помазать Его, но конкретно ничего не говорится.
— М-да, — вслух размышляла Морин. — А здесь Мария Магдалина делает именно это. Однако в древнееврейской традиции помазание тела для погребения — исключительно обязанность…
— Жены, — ответил аристократический мужской голос с легким намеком на шотландскую картавость.
Морин и Питер резко повернулись к человеку, который так незаметно подошел и встал позади них. Его внешность привлекала взгляд. Он был красив мрачной красотой и безукоризненно одет, и, хотя внешность и осанка выдавали породу, в нем не было ничего консервативного. Все в Беранже Синклере несло на себе легкий налет оригинальности. Его волосы были прекрасно подстрижены, хотя и слишком длинны, чтобы когда-нибудь его могли допустить в Палату Лордов. Он носил шелковую рубашку от Версаче. Природное высокомерие, которое приходит вместе с привилегиями высшего общества, смягчалось юмором — насмешливая и почти мальчишеская улыбка появлялась на губах, когда он говорил. Морин была немедленно очарована и не могла двинуться с места, пока слушала, как он продолжает свое объяснение.
— Только жене разрешалось подготовить мужчину для погребения. Если же он умирал неженатым, в таком случае эта честь доставалась его матери. Как вы видите на этой картине, мать Иисуса присутствует, но явно не выполняет эту обязанность. Что может привести только к одному заключению…
Морин посмотрела на картину, потом снова перевела взгляд на обаятельного мужчину, стоявшего перед ней.
— Что Мария Магдалина была его женой, — закончила Морин.
— Браво, мисс Паскаль. — Шотландец театрально поклонился. — Но простите меня, я совершенно забыл о манерах. Лорд Беранже Синклер, к вашим услугам.
Морин шагнула вперед, чтобы пожать ему руку, но Синклер удивил ее, задержав ее руку в своей руке дольше, чем следовало. Он не отпустил ее немедленно; наоборот он повернул ее маленькую ручку ладонью вниз и слегка провел пальцем по кольцу. Он снова улыбнулся ей чуть-чуть озорной улыбкой и подмигнул.
Морин находилась в полном замешательстве. По правде говоря, она много раз гадала, каков из себя этот лорд Синклер. Но все оказалось не так. Она попыталась овладеть своим голосом, когда начала говорить.
— Вы уже знаете, кто я. — Она повернулась, чтобы представить Питера. — Это…
Синклер прервал ее.
— Отец Питер Хили, конечно. Ваш кузен, если не ошибаюсь? И очень образованный человек. Добро пожаловать в Париж, отец Хили. Конечно, вы бывали здесь раньше. — Он взглянул на свои стильные и безумно дорогие швейцарские часы. — У нас есть несколько минут. Пойдемте, здесь есть кое-что, что, как я думаю, вам покажется очень интересным.
Синклер, не оборачиваясь, говорил, пока торопливо шел через церковь:
— Кстати, не стоит покупать предлагаемый здесь путеводитель. Пятьдесят страниц, которые совершенно не замечают присутствия Марии Магдалины. Как будто она от этого исчезнет. — Морин и Питер следовали за его быстрым шагом, остановившись рядом с ним у еще одного маленького бокового алтаря. — И как вы увидите, ее изображения постоянно встречаются в этой церкви, но явно игнорируются. Вот замечательный пример.
Синклер подвел их к большой изящной мраморной статуе, Пьете. Дева Мария скорбила над телом Христа. Справа Мария Магдалина склонила голову на ее плечо.
— Путеводитель просто называет это «Пьета, итальянская скульптура восемнадцатого века». Конечно, классическая Пьета изображает Деву Марию, прижимающую к груди своего сына, снятого с креста. Включение в это произведение Марии Магдалины далеко выходит за рамки ортодоксальных представлений и все же умышленно игнорируется. — Синклер испустил драматический вздох и покачал головой, отмечая несправедливость всего этого.
— Так в чем заключается ваша теория? — спросил Питер несколько более резко, чем намеревался. Высокомерная манера Синклера раздражала его. — Что Церковь устроила какой-то заговор с целью исключить упоминания о Марии Магдалине?
— Делайте ваши собственные выводы, отец. Но я скажу вам вот что: во Франции Марии Магдалине посвящено больше церквей, чем любому другому святому, включая Богоматерь. В Париже есть целый район, названный в ее честь. Вы были в Мадлен, я полагаю?
Морин пораженно застыла.
— Мне раньше никогда не приходило в голову, но Мадлен — это Магдалина по-французски, не правда ли?
— Именно так. Вы были в ее церкви там, в Мадлен? Огромное сооружение, якобы посвященное ей, и все же внутри, среди всех этих произведений искусства и украшений первоначально не было ни одного изображения Марии Магдалины. Ни одного. Странно, не правда ли? Они добавили скульптуру Марочетти над алтарем, первоначально называвшуюся «Вознесение Девы Марии», и изменили ее название на «Вознесение Марии Магдалины», из-за давления, которое на них оказали… ну, скажем, те, кого интересует правда.
— Я полагаю, сейчас вы скажете мне, будто Марсель Пруст тоже назвал свое печенье в честь нее, — съязвил Питер. В противоположность очарованной Морин ему не нравилась бесцеремонная самонадеянность Синклера.
— Да, печенью сознательно придали форму раковины гребешка. — Синклер пожал плечами, оставив Питера размышлять над загадкой, а сам присоединился к Морин, стоящей около Пьеты.
— Создается впечатление, как будто они стремились вычеркнуть ее из памяти, — прокомментировала Морин.
— Так и есть, моя дорогая мисс Паскаль. Многие пытались заставить нас забыть наследие Магдалины, но ее присутствие ощущается слишком сильно. И, как вы, без сомнения, заметили, ее нельзя игнорировать, особенно…
Церковные колокола начали звонить полдень, оборвав ответ Синклера. И вот он снова торопливо повел их через церковь и показал на узкую бронзовую линию меридиана, вделанную в пол церкви и проходящую прямо через поперечный неф, ориентированный с севера на юг. Линия заканчивалась мраморным обелиском, выполненным в египетском стиле, с золотым глобусом и крестом на вершине.
