– Тысячу фунтов за сутки хранения, – выпалил опешивший от такого напора управляющий.
– Хорошо. И кроме этого, единовременная премия – десять тысяч. Выдайте мне золотую карточку и все деньги переведите на неё. Карточку принесите в галерею. Успеете к обеду? Ну, и прекрасно. Кстати, это наше соглашение официально оформите на бумаге и тоже с собой захватите. Ячейку я у вас буду занимать семь, нет – уже шесть дней. Итого – сколько с вас?
– Шестнадцать тысяч… – пролепетал банкир.
– Верно. Всю сумму попрошу вас перечислить уже сегодня. Надеюсь, у вас есть такие деньги?
– Это не проблема для нашего…
– Вот и хорошо. Увидимся в обед!
Оставив управляющего в холле, Рощин с охранником, который катил за ним тележку, прошел в хранилище. Пока он аккуратно перекладывал картины из стальной ячейки, заговорила Светла: «Поразил! Наповал! Даже словечка мне не дал вставить. Камни не оставляй! Да и контракт тоже в карман положи. Теперь, бог их знает, как они с перепуга поступят. Еще влезут и проверят, что тут хранишь».
– У меня карманы глубокие, – вслух ответил Влад, засовывая черный пакет с драгоценностями поближе к сердцу. – Специально такую куртку выбирал. Пустой портфель всё же здесь оставлю…
Охранник, не поняв ни слова, закивал как китайский болванчик и покатил тележку с живописью к выходу.
* * *
Пока Влад с двумя пригожими помощницами развешивал свои полотна, к нему подошел владелец «Львиного сердца» и попросил не вносить остаток платы за аренду зала.
– Вы и так поиздержались, оплачивая еще и хранение картин в банке. Безусловно, наша система безопасности оставляет желать лучшего, – галерист с сожалением развел руками, и, вполголоса, добавил: – Слышал в новостях, что вы два года откладывали деньги, отказывая себе во всём. Ходили в рубище, а питались черным хлебом и квасом…
Рощин заулыбался и тепло пожал руку доброго джентльмена:
– Ну, уж с квасом они там, в новостях преувеличили…
– Неужели как Солженицын – только хлебом и водой?
– Нет, я имел в виду – совсем в другую сторону. Хлеб всё же был белым и с маслом. Вот про два года сборов – истинная правда… – Владу не захотелось наживаться на доверчивости этого англичанина, особенно после того, как обнаружил в его эмоциях искреннюю сердечность. Он еще раз, с чувством потряс руку галериста. – Большое спасибо, за ваше предложение, но я не могу его принять. Внесу остаток, как и договаривались – под занавес выставки.
– Тогда «под занавес» легкий фуршет для ваших гостей – за мой счет! – не унимался славный джентльмен. – Закажу лучшие закуски и шампанское.
В этом благом порыве Рощин не смог ему отказать.
По указанию главного детектива в штатском все картины Влада на пару шагов отгородили от зрителей блестящими металлическими стойками со свисающими между ними толстыми канатами. Как выяснила расторопная и вездесущая Глория, шеф полиции велел на всякий случай – получше охранять «будущее приобретение королевы».
– Он именно так и заявил, – поведала великолепная горничная графа Владу, когда он отошел с Наташей в соседний бар, выпить кофе. – Я уже позвонила Майклу – он в восторге.
– Майкл – гений, – воскликнул Рощин. – Да и вы, Глория тоже. Мне почему-то кажется, что вы не всегда, только лишь присматривали за замком нашего дорогого Дорсета.
– Влад, это вы спросите у него самого. Хорошо?
– Извините, если я чем-то обидел… – живописец немного смутился. «В какую-то тайну ненароком влез», – подумал он и постарался свести всё на шутку. – Просто у вас явный талант разведчицы.
– Ну, что вы! – махнула ладошкой Глория, и, словно прочитав мысли Влада, добавила: – Никакой страшной тайны в наших отношениях нет, как и в моей прежней профессии. Вечером расскажу, если еще будет интересно.
– Конечно, интересно, – Наташа быстро взглянула в глаза своего любимого, потом внимательно посмотрела на Глорию: – Приходи к нам в номер сегодня после выставки, и поговорим обо всём на свете.
Рощин наяву кивнул девушкам, а мысленно же проговорил с некоторой вязкостью в голосе: «Светлочка, а ты говорила, что она в другом отеле…» Фея оценила предложение Наташи иначе: «Всё в порядке. Пообщаетесь в спокойной обстановке. Глория тоже хочет вашу парочку лучше узнать. Смотри, как она тебе помогает! Если уж засидитесь допоздна – я к тебе во сне приду, не переживай». Влад еще раз кивнул, опять-таки наяву, но на этот раз уже для Светлы.
Глория восприняла эти плавные «поддакивания» Рощина как мягкое, но, всё же, настойчивое приглашение на долгие вечерние посиделки:
– Меня не надо уговаривать, я – с удовольствием.
– Вот и славно! – улыбнулась Наташа. – Отвезем картины на хранение, поужинаем и – к нам. Хорошо бы еще взять бутылочку красного «Порто». Глория, ты не знаешь, где можно купить?
– Знаю. Только у меня малюсенькая поправочка к программе. Из банка поезжайте в отель, там оставьте машину на парковке. А уже на такси отправляйтесь в нашу… в мою гостиницу. Название запомнить легко – «Розовое дерево» в районе Холборн. В паре кварталах от Британского музея – уж это точно не забудете. Ужин закажем в мой номер, а пару бутылочек вашего любимого португальского портвейна я куплю где-нибудь по дороге. И вас будет ожидать приятный сюрприз! Влад, кстати, Майкл просил узнать, что вы хотели с банком провернуть?
– Он не говорит, – ответила за любимого Наташа. – Я уже сто раз спрашивала…
– Рано еще, нетерпеливые мои, – Рощин постучал пальцем по циферблату наручных часов. – Подождите до обеда.
Наташа вздохнула и легонько потрясла кофейную чашку, внимательно рассматривая гущу на донышке. Влад чуть булочкой не поперхнулся:
– Девочка моя, надеюсь, ты не гадать собралась?
Глория не стала дожидаться развязки, и нетерпеливо поднялась:
– Ладно, вы допивайте-доедайте спокойно, а я пойду на выставку – еще чего-нибудь нашпионю! – на последней фразе она выразительно подмигнула Рощину.
Художник усмехнулся и лихо козырнул ей в ответ.
* * *
Банкир пришел. С кратким соглашением на бумаге с водяными знаками и золотой банковской карточкой. К полнейшему удивлению Влада, управляющий довольно щурился и чуть ли не облизнулся, забирая второй, уже подписанный живописцем, экземпляр. Рощин не замедлил сообщить об этой небольшой победе Наташе и Глории, попросив последнюю, передать приятную новость Майклу.
– За пару минут отобрать у английского банка шестнадцать тысяч, это надо суметь! – от себя восхитилась горничная графа.
На самом же деле, вначале полностью взболтанный самоуверенным Рощиным банкир, глотнув в тиши кабинета виски, быстро пришел в себя. Выкурив пару трубок, он придумал, как получить из всего происходящего максимальную личную пользу. Он успел до обеда съездить в головной офис, чтобы похвастаться перед председателем правления своими достижениями в льстивых уговорах и тяжелых торгах с прижимистым и хитрым «коммунистическим» художником. Причем управляющий филиала представил всё дело так, что будто бы он лично обхаживал Рощина в гостинице и галерее, убеждая оставить полотна на хранение именно в этом – надежнейшем из банков. Со слов банкира получалось, что все многочисленные репортажи на разных телеканалах и в газетах, в которых говорилось о месте хранения картин – продукт его неусыпной и талантливой работы. Хотя председатель правления и сам слыл в финансовой среде Лондона пройдохой из пройдох, и, конечно же, чувствовал в витиеватых сказаниях подчиненного явную фальшь, но крыть было нечем. Их банк неизменно упоминался во всех журналистских историях о «русском Леонардо» только с положительной стороны. Да еще рядом с именами Её Величества и Его Высочества. Такую рекламу, ни за какие деньги агентству не закажешь. В результате, председатель собственноручно выписал управляющему чек на сто тысяч фунтов, в качестве премиальных за инициативность.
