Книга Провинция - Павел Бессонов

Родила Райка на восьмом месяце после свадьбы, и Матвеевна, как все в дому звали её бабку, разнесла весть, что её внучка подняла ведро, полное воды, на подоконник, от чего и получились досрочные роды. Сообщала и вес младенца, который был ниже нормы. Райкин муж, Василий, ходил, сияя голубыми глазами на белобровом лице. Ещё бы! Сын родился, не беда, что недоношенный. Потом Райка катала коляску, в которой из перевязанной голубой лентой свёртка выглядывало в некрупный кулак размером головка с красноватым личиком.

Когда Димке исполнилось три года, Василий на работе попал под высокое напряжение, и стала Райка вдовой. Вот тут вновь объявился Игорь Малов.

Степановна, одинокая пенсионерка из квартиры напротив Райкиной, как раз закрыла замок двери, когда услышала «Здрассте». Пряча ключ с длинной тесьмой в карман, Степановна умильно пропела: «Здравствуй, доченька!»

Райка стояла на лестничной площадке, уперев руки в бока – кругленькая, крепенькая, с задорно выпяченной высокой грудью. Однако, как сразу приметила Степановна, лицо у Райки выглядело заплаканным, под левым глазом скула припухла и порозовела.

– А я слышу, опять ты с Игорем воюешь. Сколько, Раиса, ты с ним мучиться будешь?

– Выгнала я Игоря к чёрту. Пьяный опять пришёл. Да ещё с кулаками полез… – Райка погладила ладонью левую щеку.

– Ну и правильно! Горбатого могила исправит. – Степановна заговорщицки приглушила голос. – Мой-то, покойник, царство ему небесное, до самой, почитай, смерти пил и меня гонял… Он у вас прописанный живет, Игорь-то?

– С какой стати его прописывать! – Райка гордо вздёргивает плечами. – Чтобы потом квартирой с ним делиться? Пошёл он подальше! Выгнала вот, и не пущу больше. Пусть к своей возвращается.

– Это верно. Да и Димке твоему никакой пользы от такого не будет. Вред один. – Степановна поджимает тонкие губы и смотрит на Райку выжидающе. На её морщинистом узком лице серые глазки совсем упрятались в пожухлые лепестки век.

– Игорь Димку любит… И Димка к нему липнет… – Райка вздыхает.

– Ох, пойду я, доченька. – Степановна роется в самодельной тряпичной сумке. – Делов, делов… Суббота нынче, так молока с утра еле захватила. Надо теперь творожка купить. Сколько времени-то?

– Начало первого…

– Ой-ой! Пойду… – но продолжает стоять, поглядывая на Райку. Райка поправляет причёску и идёт к дверям своей квартиры, из открытой двери которой выглядывает Димка. Тогда Степановна, держась за перила, начинает спускаться по лестнице, бормоча под нос: «Завязал тебя с Игорем чёрт одним узелком».

Райка, хоть и была маленького роста, годам к четырнадцати выглядела взрослой девушкой, и мальчишки-одноклассники смущались от её прищуренных глаз, ярких губ и высокой груди. Только Игорь, рослый чернявый парень из соседней пятиэтажки того же двора, словно не замечал Райку, не видел, что она старается его задеть, звонче всех смеётся над его шутками. Он обращался с ней, как и с другими девчонками двора. Игорь учился в параллельном классе, но был старше Райки на год.

Десятилетку Райка с горем пополам, но закончила. «Погуляешь лето, – предупредила её мать, женщина ещё не старая, рано разошедшаяся с мужем, маникюрша по профессии, – и работать пойдёшь. Гуляй, но парням воли не давай. Будешь потом одна киндера воспитывать». Райка на эти слова матери только улыбалась, всё ей было давно и подробно известно.

– Ма, ты только меня к бабе Оле в деревню не отправляй. Там скукота без продыху…

– Конечно! У тебя тут компания весёлая. Ох, Райка!..

Компания, конечно, была, только Райка по-прежнему видела одного Игоря. Тому подошёл срок идти в армию, и он «гулял» с парнями-одногодками, то есть слонялся по дворам с хрипло выкрикивающим магнитофоном. Вечерами собирались у какого-нибудь подъезда. Звенела гитара. Парни курили, лихо сплёвывая, говорили о будущей армейской жизни, задевали как будто случайно прохаживающих мимо девушек.

– Эй, Райка! – окликнул её Игорь, отходя от парней. – Пойдём, погуляем?

От Игоря пахло вином, и он стоял перед Райкой, улыбаясь глазами, наклонив голову.

– Пойдём! – Райка ответила с вызовом. Она была на целую голову ниже Игоря, смотрела на него снизу. Всё в ней напряглось, но она не подавала виду, только улыбка, она сама чувствовала, была жалкой.

Игорь небрежно закинул руку ей за шею.

– Эй, так не пойдёт! – Райка присела и вывернулась. – Иди рядом.

– Рядом так рядом. – с напускным смирением ответил Игорь.

Стоял сентябрь, знойный по-летнему, на улицах пахло горячей пылью, выхлопными газами и фруктами. До позднего вечера в пивных барах толпилась свободная от работы мужская половина города, женщины и дети стояли в очередях у автоматов с газводой и квасных бочек. И вечерами было душно.

Райка стала встречаться с Игорем каждый день. Приходила домой поздно, и мать дважды поколотила её, пыталась как-то запереть в комнате, но Райка чуть не разбила двери. Мать смирилась. Бабка Матвеевна, раньше с удовольствием перемывавшая косточки соседок и их дочерей, теперь помалкивала в кругу старух на скамейке около подъезда. Райка появлялась дома прокалённая солнцем, пахнущая морем. Она ласкалась к матери, чмокала бабку в щеку.

– У, бесстыжая! – ворчала бабка, а Райка звонко смеялась и шла к зеркалу в коридоре, откуда на неё глядела загорелая круглолицая девчонка, отчаянная и красивая.

Когда Игорь не приходил, пропадая с парнями неизвестно где – а это становилось всё чаще, – Райка слонялась по квартире, мрачная валялась на диване, ругалась с бабкой и матерью. И в зеркало смотрелась, зло лохматя светлые волосы.

– Ты не приходи на проводы, – Игорь не смотрел в глаза Райки. Прищурившись, словно глядя куда-то вдаль, молчал.

– Почему? – Райка стояла близко к Игорю, глядя на него снизу вверх, опустив руки.

– Свои только будут. Славка и ещё двое пацанов. А мать знаешь, как о тебе говорит?

– Знаю. Пусть. – слёзы кипели в голосе Райки, вот-вот готовые брызнуть. – Давай, служи, воин.

Она резко повернулась и побежала, хотя Игорь даже не тронулся с места, продолжая смотреть куда-то вдаль.

Вечером Степановна вновь встретилась с Райкой на площадке. Райка вышла с высоко взбитой причёской, пахнущая духами. Рядом с ней Игорь, высокий, смуглолицый. Тёмные глаза под густыми бровями улыбчато прищурены.