Элен сидела на кровати вместе с рыдающей Федерикой, прижавшейся к ней в приступе отчаяния. Она крепко обняла дочь и, пытаясь успокоить, нежно укачивала ее, целуя залитое слезами личико и поглаживая ее длинные волосы. Сердце Элен было разбито при виде страданий ребенка, и она почувствовала, что негодование по отношению к мужу переполняет ее, как разлившаяся желчь.
— Все хорошо, Феде. Папа очень любит тебя, — говорила она. — Мы оба очень тебя любим.
— Мы больше не нужны папе, — всхлипнула Федерика. — Если бы он нуждался в нас, то не находился бы постоянно в отъезде. — Элен захотелось застрелить мужа за ту боль, которую он причинял своим детям. Они были невинными жертвами мира взрослых и еще слишком малы, чтобы принять его жестокие законы.
— Мы нужны папе. По крайней мере ты и Хэл. Он так любит вас двоих. Именно поэтому мы с ним так несчастливы. Потому, что ему нужны вы с Хэлом, но, к сожалению, не нужна я.
— Значит, ты больше не любишь папу?
— Все не так просто, дорогая, — сказала Элен, пытаясь смягчить удар. — Папа много путешествует, но не потому, что не хочет оставаться с нами. Это его работа, и он должен ее делать. Ты ведь помнишь все те чудесные истории, которые он тебе рассказывает? — Федерика кивнула. — Так вот, он не смог бы тебе их рассказывать, если бы не ездил во все эти таинственные места, разбросанные по всему миру. Он возвратился полный впечатлений и сюжетов фантастических приключений, чтобы поделиться ими с тобой, и специально для тебя привез эту волшебную шкатулку. Если бы он не любил тебя, то не сделал бы такой прекрасный подарок. Просто мама и папа больше не хотят быть вместе. Это совершенно не относится к вам с Хэлом. Это касается нас с папой и только нас. Ты меня понимаешь? — Федерика молча кивнула. — А сейчас мы отправляемся в путешествие. Ты, я и Хэл, — добавила она, стараясь говорить с воодушевлением.
— В Англию, — хмуро сказала Федерика.
Элен содрогнулась, получив доказательство того, что дочь слышала их разговор полностью.
— Да, в Англию, — подтвердила она. — Тебе очень понравится эта страна. Мы будем жить в прекрасном городе у самого моря. Там над берегом летают большие красивые чайки, а среди скал полно крабов и креветок. Ты сможешь рыбачить с дедушкой, а бабушка поедет с тобой на ярмарку. Там есть много разрушенных замков, которые можно исследовать, и тебя ждут новые друзья.
— А я когда-нибудь еще увижу Абуэлито и Абуэлиту? — спросила девочка упавшим голосом.
— Конечно, увидишь. И они, и папа будут приезжать и навещать нас. Но только у нас будет другой дом, а мы будем разговаривать не на испанском, а на английском языке. Мы будем жить с бабушкой и дедушкой, так что они постоянно будут с нами.
— А я могу взять с собой шкатулку с бабочкой?
— Ну конечно можешь, дорогая. Ты можешь взять все, что только захочешь.
— Я больше не увижу Расту, — сказала она растерянно. — Кто же будет с ним гулять?
— Кто-нибудь найдется. Не беспокойся.
— Но он снова начнет лаять.
— Возможно, мы купим тебе собственную собаку. Как ты на это смотришь? — предложила Элен, в отчаянии готовая ради своего ребенка пойти даже на такую жертву.
Федерика села и рукой вытерла нос. Ее глаза широко раскрылись от возбуждения.
— Я смогу иметь свою собственную собаку? — спросила она. Теперь упоминание об Англии не казалось ее таким уж плохим.
— Да. У тебя будет собственная собака, — подтвердила Элен, чувствуя облегчение при виде снова улыбающейся Федерики.
— Когда мы едем в Англию? — спросила та.
— Как только дома упакуем все вещи.
— Могу я пойти и сказать Абуэлите, что у меня будет своя собака? — спросила она, сползая с колен матери.
— Я пойду с тобой. Но только вначале оденься и разбуди Хэла.
Когда Рамон вышел на террасу, Элен, Федерика, Хэл и его родители уже завтракали за столом. Его взгляд перескакивал с одного из присутствующих на другого, поскольку он предполагал, что жена все им рассказала. Федерика настороженно следила за ним из-за чашки с шоколадным молоком. Хэл, как обычно, болтал, будто ничего не случилось. Рамон сел возле матери и стал ждать, пока кто-нибудь не заговорит.
— Феде сказала мне, что, когда она приедет в Англию, у нее будет собственная собака, — сообщила Мариана, улыбнувшись, хотя в ее глазах застыло напряжение. Стоило ей только представить, как они уезжают, ее зрение затуманивалось страданием.
— Вот как, Феде? Это превосходно, — произнес он как ни в чем не бывало. — Как ты собираешься ее назвать?
— Раста, — ответила она, не глядя в его сторону. Рамон ощутил укол в сердце.
— А почему у меня не будет собаки? — Глядя на мать, Хэл захныкал.
— Ты тоже сможешь играть с Растой, — сказала та устало, стараясь, чтобы ее голос звучал радостно, но единственное, что ей сейчас хотелось сделать, — это спрятаться и вволю поплакать.
— Я хочу кролика, — заявил Хэл. — В Англии есть кролики?
— Если у тебя появится кролик, то Раста может его съесть, Хэл, — беззлобно сообщила Федерика.
— Лидия не любит собак, так что Феде придется оставить Расту в Англии, когда мы возвратимся, — сказал Хэл, взяв свою кружку обеими руками и принимаясь за шоколадное молоко.
Рамон и Элен встретились взглядами и надолго застыли, беспомощно глядя друг на друга. У Элен не хватило храбрости сказать Хэлу, что они уже никогда не вернутся обратно.
Когда на террасе появилась Эстелла, бледная и пристыженная, Рамон понял, что Элен никому не рассказала о его измене, поскольку Мариана прокомментировала ее появление с тем же любопытством, которое она продемонстрировала накануне.
— О Боже. Похоже, что у Эстеллы начались боевые действия с любовником. Что-то она выглядит не очень счастливой, — отметила она, потягивая свой кофе.
— Ничего, переживет, — равнодушным тоном произнес Игнасио.
— Конечно, переживет — согласилась Элен, не глядя на Рамона. — Некоторые мужчины совершенно не стоят слез, — едко добавила она.
Эстелла вернулась в кухню и снова ударилась в слезы стыда и жалости к себе. Она вспомнила лицо сеньоры Элен, искаженное яростью, и то, как та неподвижно, как изваяние Девы Марии, стояла у кровати. Дон Рамон теперь больше никогда не станет с ней общаться. Все в воле небес, но сейчас Бог точно наказал ее. Она просила всего одну ночь, а получила гораздо больше. Но этого оказалось недостаточно. Она полюбила его, зная, что не должна была этого делать. Он не был человеком из ее мира, а классовые различия между ними были столь же велики, как и суровы. Но ее сердце не знало границ и томилось без него.
После завтрака Элен попыталась предложить Федерике поиграть с Хэлом, но все, что малышке сейчас хотелось, — это свернуться клубочком на коленях у матери и пососать свой большой палец, что она перестала делать уже давным-давно. Элен собиралась поговорить с Марианой и рассказать ей о том, что Федерике уже сообщили, что она теперь будет жить в Англии. Именно после этого Федерика ворвалась к старикам с вестью о будущей собаке.
