Мы потоптались на площадке. Молча спустились вниз. Люська на меня не смотрела.
– Ну, я пойду, – сказала Люська. – Мне ещё хлеба купить надо.
– Люсь, а как же я? Мне тоже домой пора.
– Ну, тогда пойдём вместе.
– Ну и что Уран? Подумаешь, Уран! Что же нам теперь с ним до самой ночи ходить, что ли?
– Я же сказала – отпустим.
– Ну, мне пора, – сказала Люська. – Пока. – И она повернулась и пошла.
А я осталась. Что мне было делать? Не бросать же Урана на улице? К тому же – самокат…
И я решила ехать на Печорскую.
Мы едем на Печорскую
– Скажите, пожалуйста, где улица Печорская?.. На пятом трамвае?.. Восьмая остановка?.. Спасибо.
Подошёл, громыхая, пустой трамвай, и мы влезли на площадку. Мы сели у окна и стали смотреть на дома, на витрины, на прохожих.
– Освободите салон, – сказал водитель. – С собаками в трамвае ехать не положено.
– Вы не волнуйтесь, – сказала я. – Он не кусается. Он дрессированный.
– Я понимаю, что дрессированный, – сказал водитель. – А всё равно нельзя. Закон такой.
Пришлось нам с Ураном вылезать из трамвая.
– Скажите, пожалуйста, какая это улица?.. Какая-какая?.. Электрическая? – Я такой даже не слышала. Как колено болит, прямо ужас! И есть хочется. – Уранчик, что же делать? Может, бросить тебя? Может, ты сам своего хозяина найдёшь?
Уран радостно завилял хвостом, и я поняла, что никого он не найдёт. Так и будет беспризорный бегать по улицам.
Я спросила, как пройти на Печорскую, и мы двинулись дальше. Вокруг потемнело.
Стал накрапывать какой-то противный мелкий дождик. Колено моё ныло ужасно. Я не могла быстро идти. А Уран изо всех сил тянул меня вперёд. Тогда я выпустила из рук ленточку.
Уран помчался вприпрыжку. Неужели убежит? Нет, вернулся. Вернулся, миленький. Потом снова убежал, потом снова прибежал. Так мы и шли. Уран возвращался и смотрел на меня. Он как будто не мог понять, чего это я так медленно иду.
А я шла и думала: «Удивительно, почему собаки не устают? Может, потому, что у них четыре ноги? Вот было бы у меня сейчас четыре ноги! Одна бы хромала, а три другие шли. На трёх ногах не так трудно идти, как на одной! Уранчик, всё-таки жалко нас, правда?»
Я погладила Урана, и ладонь моя вдруг стала чёрной.
– Уран, где это ты так испачкался?
И вдруг я вспомнила. Чернила. Подъезд. Чёрное пятно.
Я сжала ладонь в кулак и сунула руку в карман.
Два Урана
Еле волоча ноги, вся вымокшая, я поднялась на второй этаж маленького деревянного дома и позвонила в дверь.
За дверью залаяли собаки. Наверно, сразу штук сто. Уран зарычал, и шерсть у него поднялась дыбом.
Дверь открылась. На пороге стоял старичок. За его спиной, в тёмном коридоре, оглушительно лаяли собаки.
– Цыц! – прикрикнул старичок, и собаки замолчали.
Они выскочили на площадку и стали обнюхиваться с Ураном. Их оказалось всего две.
– Чего тебе, девочка? – ласково спросил старичок.
Я не ответила… Я не могла ответить. Я смотрела на собак. Обе они были лохматые и коричневые. У обеих было по белому уху. А у одной на спине было большое чёрное пятно.
Наверно, у меня был очень несчастный вид. Старичок вдруг посмотрел на меня внимательно и сказал:
– А ну-ка, девочка, заходи в дом. Чего на лестнице стоять?
Мы вошли в коридор. В коридоре было тепло и пахло лекарством. Собаки вбежали следом за нами.
