Он снова поцеловал ее, и под водой соски ее напряглись от удовольствия.
— Дилан, — выдохнула она, — что ты делаешь?
— Напоминаю тебе о нас.
— «Нас» давно нет.
Дилан замолчал ненадолго. Его пальцы гладили ее руки.
— А мне кажется, все еще здесь. Только прячется.
— Нет. Уверена, в тот день «нас» разделило навеки.
— Не-а. Просто мы впали в кому. А теперь снова пробудились.
— Если тебе нравится так смотреть на вещи, хорошо. Но все изменилось, Дилан. Я изменилась. И скорее всего, изменился и ты. Разве ты не понимаешь, Дилан?
Он потянулся через край ванны и, подняв бокал, подал ей.
— Закрой глаза, и я расскажу тебе, что вижу. Я вижу ту самую Алексис, в которую когда-то влюбился. Она пережила многое, чего я не смог разделить с ней. Но девушка, которая всегда выбирала лук из салатов, осталась прежней.
— Не могу поверить, что ты помнишь.
— А ты все еще не ешь лука?
— Ага. — Алексис улыбнулась и отпила глоток… это, наверное, коньяк. Алексис пила его лишь однажды, с Винсентом.
Дилан говорил, а Алексис слушала и потягивала коньяк.
— Я привязался к юной девушке, которая любила класть голову мне на грудь, которая заставляла меня улыбаться и думать. Которая сделала меня лучше, потому что я хотел быть достойным ее. Я любил открытую амбициозную девушку, которая могла защитить любого, правого или неправого. Девушку, которая умела выключать эмоции, чтобы мыслить логически. Ты ведь все та же, да, Алексис?
— В основном.
— Я советую своим клиентам думать головой, а не сердцем. Но, знаешь, иногда все же лучше слушать сердце.
— Мое сердце разбивалось миллион раз. Оно перестало думать.
— А что оно думало обо мне?
— До или после разрыва?
— До.
— Оно считало тебя идеалистом. И хотело позаимствовать у тебя немного этого идеализма, потому что… потому что я могла быть слишком цинична. Мы были отличной командой.
— Мы снова можем стать ею.
Дилан очень умен. Он нарочно устроился позади Алексис, чтобы она не могла видеть его глаза. Это заставляло слушать его слова — в которых до сих пор не было ничего конкретного.
— Ты предлагаешь мне снова стать командой?
Повисла пауза.
— Никаких предложений, пока ты не свободна.
Алексис была совершенно не настроена на несколько недель баловства и игр. Она ничего не имела против этого, но не сейчас. Не тогда, когда она планирует свою жизнь. Ей необходимо было знать, сможет ли Дилан предложить ей нечто большее.
— Я не продам хорошую вещь, пока не узнаю, что скрывается за дверью номер два.
— А ты продаешь хорошую вещь?
— Ты знаком с брачным контрактом.
Дилан хмыкнул, и Алексис ощутила, как его руки перешли с нейтральной территории на не совсем нейтральную.
— Я спрашиваю о другом.
— О чем же?
Дилан молчал. За него говорили руки, которыми он теперь касался самых потаенных уголков ее тела.
— Что ты делаешь? — выдохнула Алексис.
— Показываю тебе, что скрывается за второй дверью.
Его руки гладили ее бедра. Этого оказалось достаточно для Алексис. Значит, за дверью номер два — шалости и игры. И нужно преодолеть соблазн. Она подалась вперед, готовясь выйти из ванны, когда Дилан поцеловал ее в шею.
Он помнил, что там у нее очень чувствительное место.
Нечестно.
Алексис простонала, зная, что Дилан слышит это. Он провел языком по ее шее и ласкал ее так до тех пор, пока Алексис не растаяла от желания. Это же так легко. Винсент, если бы только приложил хоть немного усилий, не…
Винсент. Стиснув зубы, Алексис попыталась высвободиться.
— Винсент никогда не ценил твою чувственность.
— А я… ах… никогда не ценила твое умение пробуждать ее во мне.
Дилан слегка прикусил мочку ее уха, повышая ставки.
О, как же хорошо!
Она попыталась положить его руки себе на грудь, но Дилан остановил ее.
— Ммм?
— Таких прикосновений не будет.
— Не понимаю…
— Ты только заглянула за вторую дверь. Не хочешь войти?
— Почему бы и нет? Думаю, мне там очень понравится.
— Отлично. Но тебе придется отдать ключ от первой двери.
— Ты пытаешься заставить меня бросить Винсента?
— Предпочитаю называть это «освежить память».
— В таком случае мою память нужно освежить получше. — Алексис попыталась повернуться, чтобы поцеловать Дилана прямо в губы, но он уклонился. — Дилан!
— Я одет, и все, что я сделал, — это поцеловал тебя в шею. Моя совесть чиста. — Он снова прикусил ее ухо. — А твоя?
Дилан бросил ей вызов, и Алексис не собиралась сдаваться. А вот если сдастся он…
— Раз уж моя совесть испытывает угрызения, твоя тоже должна быть не в порядке. — Девушка вильнула бедрами и ощутила затвердевший бугорок у него в брюках. Она пробежалась по нему пальчиками.
— Да. Я возбужден. Это не должно тебя удивлять. Но это ничего не меняет.
Алексис снова погладила рукой затвердение и почувствовала, как руки Дилана опустились с ее плеч ниже.
Девушка победно улыбнулась.
Но тут она увидела, что Дилан всего лишь взял в руки оставшиеся клочки пены и переместил их между собой и Алексис.
Она капризно изогнулась, и пузырьки отплыли в сторону.
— Будь хорошей девочкой, и пузырьки вернутся.
— Я хочу большего, чем пузырьки, — захныкала Алексис.
Дилан поцеловал ее в шею.
— Я не прикоснусь к тебе, — предупредил он. — Но это не значит, что ты не можешь прикасаться к себе.
Хорошая мысль. Мужчины обожают смотреть, как женщина ласкает себя. Они просто сходят с ума от этого.
Дилан пожалеет, что подал ей такую идею.
— О, спасибо, — произнесла Алексис с придыханием.
Откинув голову и выгнувшись, чтобы Дилан мог наблюдать происходящее, она начала ласкать свою грудь, убедившись, что он видит, какая она мокрая и округлая и как близка к его губам.
Дыхание Дилана сбилось, как и ее собственное, когда она представила желание в его глазах.
— Большего. Ты хочешь большего, — подначивал Дилан, рисуя языком круги на шее Алексис.
Еще немного, и он сдастся.
Алексис простонала и опустила руки под воду, нащупывая мужское достоинство Дилана. Он накрыл ее руку своей.
