— Вероника, кажется, школьный семестр заканчивается в конце этой недели, — заговорил Ралф. — Верно?
— Да. Потом будут двухнедельные каникулы.
— В воскресенье я на несколько дней полечу в Сан-Франциско. Вы поедете со мной. Надеюсь, вы уже получили взрослый паспорт?
— Да. — Она постаралась остыть. — Я не уверена, что путешествия входят в условия нашего соглашения.
Его взгляд стал твердым, выражение лица — загадочным.
— Просто это не упоминалось особо.
Как все это понимать? Он что, хочет, чтобы она неотлучно была при нем?
— У вас такое выразительное лицо, — лениво проговорил он. — На нем все написано.
— Зато ваше лицо — книга за семью печатями.
— Вас это беспокоит?
— Да, — сказала она раздраженно. — Поскольку это дает вам некоторые преимущества.
Она потянулась и взяла полотенце, затем быстро встала и одним движением укуталась в него.
Ралф позволил ей уйти, и, когда он вошел в спальню, она сидела на пуфе возле туалетного столика с карандашом в руке и делала какие-то выписки из юридического справочника.
Подняв глаза, Вероника увидела его рядом с собой.
— Мне нужно поработать. Если вам мешает свет, я спущусь вниз.
— Надолго?
Вероника нахмурилась.
— Простите?..
— Я спрашиваю, надолго ли вы удалитесь вниз, — терпеливо повторил он.
— Минут на пятнадцать, двадцать.
— Двадцать минут? Да за двадцать минут можно переписать весь этот справочник. Долой все книги!
Вероника напряглась, готовясь нанести ему удар, только бы кулак попал в нужную точку.
— Даже и не пытайтесь, — усмехнувшись, мягко предостерег ее Ралф.
Она подняла голову и вперила в него гневный взор.
— Я хочу пойти вниз. — Она сдернула с постели покрывало, обмоталась им, но обнаружила, что в этом одеянии не может передвигаться достаточно быстро. — Пропустите меня.
— Заканчивайте свои занятия здесь, дорогая.
— Вы невыносимы.
— Что поделаешь. Не вы первая мне это говорите.
— Я запросто могу... — Она запнулась и не договорила.
— Что, pequena?
Вероника обернулась и раздраженно взглянула на него:
— Ударить вас! — процедила она сквозь зубы, еще больше разозлясь при звуках его тихого смеха.
— Существуют более утонченные способы наказания.
— Да, но вы для них человек недостаточно утонченный!
— Из ваших двадцати минут несколько уже прошло.
С губ Вероники едва не сорвалось весьма грубое ругательство, но она сдержалась, села на прежнее место и вернулась к своим записям.
Ралф прилег на кровать, закинул руки за голову и наблюдал за ней. Ее ручка быстро бежала по странице блокнота. Он спросил себя, знает ли она, как трогательна ее привычка прикусывать подчас нижнюю губу.
Пряди ее белокурых волос упали вперед, и ему страшно хотелось отвести их ей за ухо.
Вот сейчас встанет и пойдет натягивать свою футболку. Легкая улыбка коснулась его губ при мысли о том, что она ответила бы, если бы он позволил себе высказаться по этому поводу.
Те женщины, которых он знал, щеголяли перед ним в дорогом шелковом белье или в чем мать родила, стремясь возбудить и подогреть его интерес.
Он прикрыл глаза и сосредоточился на текущих делах, на подготовке нескольких сделок, которые, если все пойдет по плану, могут существенно увеличить его состояние.
Вероника перевернула последнюю страницу справочника, сведения из которого могут пригодиться ей завтра на уроках. Закрыв блокнот, она собрала в сумку все, что ей потребуется в школе, посмотрела на часы, затем перевела взгляд на человека, лежавшего перед ней.
Вообще-то... Она смотрела на него беспомощно, с каким-то странным смешением покорности и негодования. Он проявил сегодня столько нетерпения из-за того, что она задержалась с подготовкой к урокам!
Лицо спящего любовника зачаровало ее, и какое-то время она стояла, рассматривая, как искусно природа изваяла эти черты — в меру широкие скулы, волевой подбородок, прямой с легкой горбинкой нос... И еще этот чувственный изгиб линии рта, который ей так нравится.
Интересно, что он сделает, если она обведет кончиком пальца очертания его губ?
В этот момент глаза его открылись, и он совсем не сонным голосом спросил:
— Ну, как, Вероника? Вы закончили свои труды?
Неужели он не спал и знал, что она его рассматривает? Вероника надеялась, что это не так.
— Да, закончила.
— Прекрасно.
Он лениво улыбнулся, протянул руки, привлек ее к себе и одарил поцелуем, который сочетал в себе нежность с обещанием страсти.
Всегда ли так будет? — с тревогой спросила себя Вероника, подчиняясь его властному призыву. Его прикосновения разжигали ее чувственность, таинственным жаром проникая в кровь и заставляя забыть обо всем на свете и желать только одного — его любви, его близости.
И он овладел ею. Любовь на этот раз творилась долго и медленно, и оба снова пришли к завершению одновременно.
Потом она неподвижно лежала, глаза ее были закрыты, но из-под век выбегали слезы, порожденные пережитым наслаждением.
Ралф заметил это, и сердце его сжалось от ее трогательной беззащитности. Он осторожно осушил ее слезы подушечками пальцев, затем коснулся губами влажных век.
7
Австралийская весна обещала теплую погоду с ясными солнечными днями, устойчивой температурой и свежим бризом с океана.
Пригороды Мельбурна доходили до подножия скалистых гор, содержа в себе немало дорогих и часто просто роскошных поместий. В самом городе, восстав из земли, устремлялись к небу застекленные здания, выхваляясь друг перед другом самыми фантастическими архитектурными решениями. Офисы предпринимателей, всевозможные фирмы, многочисленные отели, жилые здания, городские улицы, переполненные автомобильным движением, — все это бурлило и кипело жизнью.
Население было весьма разнородно: смешение азиатских и европейских пришельцев с коренными жителями Австралии.
Вероника любила этот город, где она родилась и выросла. Но и соблазн попутешествовать был силен, ведь она практически почти нигде не была, не считая Новой Каледонии и Тувалу, куда они с друзьями ездили во время отпуска. Так что она не против была прогуляться на другой конец света.
По этой причине ожидание перелета из Мельбурна в Сан-Франциско восхитительно волновало и взбадривало ее. Преподавание в школе занимало практически все дневное время, потом — ежедневное посещение отца в больнице.
