Вероника выбралась из постели, взяла свежее нижнее белье и отправилась в ванную. Пятнадцати минут ей хватило освежиться под душем, причесаться и немного подкраситься. В брюках, джемпере из тонкой кашемировой шерсти и в туфлях на низком каблуке она легко сбежала по лестнице и появилась на кухне как раз в тот момент, когда все было готово и подано на стол.
Апельсиновый сок, яичница с помидорами и зеленью, тосты... Она отведала еды и со вздохом сказала:
— У вас это получается просто отменно.
— Только еда, Вероника?
Она посмотрела на него, заметила озорной блеск в его темных глазах и, сморщив нос, буркнула.
— И еда тоже.
Он положил перед ней связку ключей.
— Это ворота, — пояснял он. — Гараж, дом. Я покажу вам, как включать и выключать сигнализацию. — Он указал на телефон. — Полагаю, вы оставили его номер в больнице?
Упоминание о больнице опечалило ее.
— Да.
— Домой я вернусь не раньше семи.
Он допил кофе и налил себе вторую чашку.
— Сегодня ужин готовлю я, — сообщила Вероника. — Решила побаловать вас цыпленком по-тайски с рисом и соусом карри.
Ралф достал бумажник и вынул оттуда банкноту.
— Купите все, что вам для этого понадобится.
Вероника к банкноте даже не прикоснулась.
— Спасибо, у меня есть деньги, — сказала она, а про себя подумала: не много, но достаточно.
Его глаза сузились.
— Возьмите.
— Нет.
Она доела завтрак, выпила кофе, встала и занялась посудой.
Ралф положил банкноту на стол и стал ей помогать. Сковороду он вымыл раньше, а запихнуть тарелки с чашками в моечную машину было делом минуты.
Ралф сходил за своим портфелем, а Вероника в это время проверила сумку: все ли она положила в нее из того, что может сегодня понадобится ей в школе.
Уходя, он обернулся. Банкнота лежала на прежнем месте.
И когда он вечером возвратился домой, она продолжала пребывать там же.
Ноздри приятно щекотал острый аромат специй и хлеба, разогреваемого в духовке.
— Я успею принять душ и переодеться?
— В вашем распоряжении пятнадцать минут, — отозвалась Вероника, засыпая рис в слабо кипящую воду. — А выбор вина я оставляю за вами.
Когда он вернулся, на столе стояла миска с зеленым салатом, соусник и тарелки с мясом цыпленка и с рисом, который, к чести Вероники, получился светлым и рассыпчатым.
— Вкусно, — похвалил ее Ралф, попробовав кушанье, и она удовлетворенно кивнула. — А что еще вы умеете готовить?
— Утку по-пекински, ризотто с креветками, седло молодого барашка, бифштекс по-английски... Мне продолжать?
— Вы научились всему этому на кулинарных курсах?
— Моя мать любила готовить. Я унаследовала это качество.
— Как сегодня ваш батюшка? — спросил он, не считая нужным доводить до ее сведения, что ему ежедневно звонят из больницы, чтобы сообщить о его состоянии.
— Все так же.
— А Тони?
— Его через день-два должны выписать.
Ралф наполнил бокалы вином.
— И он опять попадет в то же самое окружение.
— Боюсь, что так. Он хорошо учится. Сообразительный, а главное, занимается с удовольствием, даже с какой-то жадностью. Хочется надеяться, что этот мальчик достигнет многого.
— Вы намерены помогать ему? — с усмешкой спросил Ралф.
— Во всяком случае, постараюсь.
Он помрачнел, выражение его лица стало жестким.
— Ангелы-хранители сами, подчас, попадают в переплет.
— Я не дитя, заблудившееся в лесу, так что вам, Ралф, не стоит особенно волноваться.
— Да уж, — задумчиво проговорил он. — Хотя мне кажется, что вы именно дитя.
— Нет, мистер, — разозлившись, отрезала она. — Я не дитя. И я могу постоять за себя.
— Возможно, — лениво проговорил Ралф. — Не хотите, дорогая, доказать это?
— Всему свое время.
— А разве мы не можем прямо сейчас отправиться в гимнастический зал? Там есть маты для борьбы и все такое...
— Хорошо.
Вероника не ошиблась, полагая, что Ралф должен хорошо владеть боевыми искусствами. Что она ни делала, каждое ее движение было отражено и блокировано. Схватка для нее превратилась в упражнения по тщетности всех усилий.
— Теперь, — заявил Ралф, — вы будете учиться.
Она напрыгалась до седьмого пота, а у него даже дыхание не участилось.
— Вы не боитесь, что как-нибудь ночью я могу применить к вам некоторые приемы?
— Я ведь вам уже говорил, что очень чутко сплю.
— В самом деле? — Она хотела взглянуть на него сверху вниз, но для этого ей не хватало роста. — Кстати, а вы знаете, что храпите?
Он рассмеялся.
— Хороший удар, pequena. Ну так что, мы поиграем еще или займемся чем-нибудь серьезным?
И он начал показывать ей особые приемы, которым не научишься ни в какой школе, заставляя повторять их снова и снова.
Примерно через час Ралф объявил занятия оконченными, погасил свет и повел ее наверх, принимать ванну, даже не спросив, хочет ли она присоединиться к нему.
Возможно, если бы она была одна, ей и удалось бы расслабиться и насладиться водной процедурой. Но близость Ралфа притупила все остальные ощущения, заставляя ее напряженно воспринимать только его... как мужчину, любовника.
Стоило ей посмотреть на его губы, и тотчас оживали воспоминания о его поцелуях, о скольжении его языка и о чувственном изгибе его рта, когда он страстно овладевал ею.
Было нечто, что не давало ей полностью отдаться всем этим приятным и сильным ощущениям. Она не хотела испытывать в его объятиях радость жизни, не хотела радоваться его близости, всячески подавляя свою чувственность, которую он с такой легкостью мог возбудить в ней в любую минуту.
Вероника понимала, что у нее нет причин любить его. Но, помимо ее желания, в нем было нечто такое, что проникало не только в сознание, но и овладевало ее душой...
Хороший секс, внушала она себе. Очень хороший секс. Не путать ни с чем другим.
Она для него ничего не значила. Nada[10]. Новая сексуальная игрушка, больше ничего. А все новые игрушки имеют свой срок использования, быстро приедаясь. Об этом надо постоянно помнить. Пройдет еще четырнадцать месяцев, и долг будет выплачен полностью.
Нельзя давать воли чувствам. Она повторяла это про себя как восточную мантру.
