— Значит, вы уже здесь, в Мельбурне, окончили школу?
— Да. Мне даже посчастливилось поступить в университет и успешно окончить его.
— Ох, вот бы и Тони так посчастливилось.
Ралф нехотя доел все, что было у него на тарелке, отодвинул ее и, в свою очередь, спросил:
— А вы, Вероника? Как складывалась ваша судьба?
— Росла и воспитывалась в семье среднего достатка. Частная школа, занятия спортом, университет, друзья, — она слегка пожала плечами и договорила: — Словом, обычная жизнь, ничего особо выдающегося.
— Мне известно, что ваша матушка пострадала в дорожной катастрофе и лежала в коме до конца своих дней. И что до этого жизнь вашей семьи была вполне сносной.
Ох, мама!.. Непоправимая потеря.
Хуже всего было обнаружить, что ее отец растратил чужие деньги и что его собственное здоровье пошатнулось. Все это в совокупности и привело Веронику к столь отчаянному положению, когда она вынуждена была предложить себя человеку, сидевшему сейчас напротив нее.
— Да, это был нелегкий год, — сдержанно охарактеризовала она самый тяжелый период своей жизни.
— А теперь, выходит, вы всем обязаны мне.
— Выходит так.
Он видел, как расширились глаза Вероники, как вздернулся ее подбородок. Гордость и отвага. Но как ее гордость уживается с ее поступком?
А Вероника думала о том, что ей предстояло прожить в этом доме еще четырнадцать месяцев, три недели и четыре дня. Более четырехсот ночей с человеком, который начинал забираться в ее душу. Как бы она хотела ненавидеть его. А вместо этого подпала под власть его ласк. Собственное тело предает ее, а чувства, не спрашивая дозволения разума, воспаряют подчас так высоко, как нельзя себе было вообразить даже в самых необузданных девичьих фантазиях.
Она встала, собрала тарелки, ножи с вилками и отнесла все это в раковину, очередной раз удивившись тому, что этот богач обходится без прислуги. Пока она возилась с посудой, Ралф наблюдал за ней, видел выпрямленные плечи и несколько стесненные движения, и ему страшно хотелось подойти, обнять ее и нежно поцеловать, чтобы она расслабилась, чтобы ушло из ее тела это мучительное напряжение.
Проснувшись в воскресенье, Ралф решил, что им пора как-то разнообразить свое существование.
Когда они заканчивали завтракать, он заговорил об этом.
— Вы упомянули занятия спортом. А каким именно?
Вероника помолчала немного, вопросительно взглянув на него, и ответила:
— Теннис, плавание. — Она отставила чашку и задумалась, что не ускользнуло от его внимания. — Еще тай-бо.
— Здесь имеется неплохой теннисный корт, бассейн и отлично оборудованный гимнастический зал. Выбирайте.
Вероника взглянула на него, и теперь он удивился, ибо она, кажется, не особенно заинтересовалась.
— Теннис.
Ралф кивнул.
— Через полчаса?
— Хорошо.
Она уже была на корте, поджидая его, и они сначала немного разогрелись, а потом сыграли в полную силу.
Он выиграл, конечно. Ничего другого она и не ожидала, ведь он высокий, широкоплечий, невероятно сильный, так что разгромить ее на корте ему ничего не стоило. Кроме того, он не старался ей подыграть, что было приятно.
— Может, еще?.. — спросила Вероника, хотя и не надеялась на реванш.
— Нет, дорогая, на сегодня достаточно, — ответил Ралф. — Иначе вы перетрудите руку.
Они вместе вернулись в дом и поднялись на второй этаж.
— Не хотите помокнуть со мной в ванне?
Вероника перехватила его быстрый взгляд и покачала головой.
— Спасибо, Ралф, но лучше я приму душ.
Она все еще чувствует себя немного скованно, подумал он, предвкушая тот день, когда она проявит инициативу и выдумку в сексуальных забавах. Понимает ли она, какую власть над ним имеют ее руки?
— Жаль, — тягуче произнес Ралф, усмехнулся и, когда они вошли в спальню, сразу же направился в свою ванную.
А Вероника пошла принимать душ, позволив себе насладиться сей водной процедурой без обычной спешки. Потом она облачилась в джинсы и вязаную облегающую маечку. Волосы во всякие замысловатые пучки — гладкие и с прихотливо падающими локонами — она скручивала весьма ловко, а вот пользоваться косметикой не очень любила.
Войдя в спальню, Вероника остановилась как вкопанная, потрясенная видом Ралфа, не потрудившегося хотя бы полотенце обмотать вокруг бедер.
Он заметил ее смущение и удивленно поднял брови.
— Моя нагота вам неприятна?
Не дождавшись ответа, он неторопливо прошел к своему гардеробу и начал неторопливо одеваться.
После ужина Вероника сказала:
— Ралф, мне обязательно нужно проверить тетради и подготовиться к завтрашнему уроку. Это займет два-три часа.
Он молча пожал плечами.
Веронике нравилась дружелюбная атмосфера кухни, и она, убрав со стола все лишнее, уютно расположилась там со своими тетрадями и учебниками.
Часов в одиннадцать она убрала тетради и книги в сумку и, подняв руки, потрясла кистями, чтобы снять напряжение.
Несколько минут спустя она выключила свет и поднялась наверх, в спальню.
Ралфа там не было, и она, быстро раздевшись, нырнула в постель, заснув сразу, как только ее голова коснулась подушки.
Ночью Вероника почувствовала прикосновение к изгибу своего бедра, затем его рука скользнула вверх, к груди, и нежно приласкала ее. Его губы маленькими влажными поцелуями осыпали ее тело, пока не достигли живота, затем он осторожно раздвинул ее колени и добрался до сокровенного места.
Ей трудно было поверить, что подобные ощущения можно испытывать в реальности. Вероника непроизвольно прогнулась, задохнувшись, когда Ралф коснулся поцелуем самой ее заповедной и чувственной точки.
За несколько секунд она достигла почти бессознательного состояния, хрипло что-то выкрикивая и в страстном нетерпении желая, чтобы он скорее овладел ею, но он не торопился.
Он хотел ее горячо, страстно, безумно, но оттягивал завершение, пока она не стала бить его по плечам кулачками, не в силах терпеть эту сладострастную пытку. Только тогда он овладел ею. И на этот раз они пришли к завершающему блаженству вместе.
Вероника не сразу пришла в себя и еще долго лежала, постанывая, не в силах пошевельнуться.
А он так нежно целовал ее, что она чуть не заплакала. Всегда ли минуты отдохновения будут наполняться такой томительной нежностью?
Она заснула, и пробудило ее прикосновение его руки.
— Семь тридцать, — прозвучал его тихий голос. Он уже побрился, принял душ и был частично одет. — Пойду приготовлю завтрак.
