– Я бы очень хотела, – печально добавила внучка, – чтобы его поймали. Он должен ответить…
– Такой человек не имеет права жить, – проговорил полковник, как бы подведя итог их разговору.
В колонии, куда отправили Наизова после суда, он просидел всего лишь три года. И, наверное, мог бы хлебать казенную баланду и дальше, если бы не одно обстоятельство.
За все эти годы он получил от жены всего шесть писем. Верные друзья написали: жена спуталась с директором гостиницы «Восток». Искала легкой жизни. Отреклась от него, а вместе с ней ушла и всякая надежда на другую жизнь. Такую горечь нельзя было выплакать слезами. Было обидно за свою непутевую жизнь. За жену, за дочку. За дочку больше. Вырастет и отца знать не будет. И хотя говорят, что воры не плачут, Наизов плакал. Закусив до крови губы, чтобы никто не слышал его стонов, он прятал голову под подушку и тихо рыдал. Если в бараке увидят, уважать перестанут. Не поймут, что вор тоже человек. И так же по-тихому он зверел, за три года превратившись в существо, которое уже не могло не убивать. Он только и жил желанием отомстить тому, кто запрятал его сюда, менту Тютину. С этой мыслью Наизов ложился спать и с этой же мыслью вставал рано утром под лай собак.
Кое-кто из авторитетных зэков говорил ему, что за те двенадцать лет, которые ему осталось отсидеть, он будет думать совсем по-другому. Но Наизов верил, что скоро сумеет выйти на свободу.
Его сосед по нарам, рязанский авторитет Серега Щеголь, не удержался, как-то заговорил об этом, но Наизов ничего не ответил. Да и преждевременно было пока говорить об этом.
В зоне находились три цеха небольшой мебельной фабрики. Не сказать, чтобы эта фабрика завалила отечественный рынок своей продукцией, но хлеб зэки жрали не зря. На работу ходили все, и никакой поблажки авторитетам от начальства колонии не было. Порядок был железный. Если по какой-то причине свою норму не выполнил сегодня, то завтра выполнишь уже полторы, а то и две. Что и говорить, условия не санаторные. Есть претензии – пожалуйте в карцер. И собаки… Они были кругом. Под их злобный лай колония ложилась спать и вставала. Собаки и изнурительная, адская работа, на которой почему-то частенько случались несчастья с авторитетами и несговорчивыми зэками. Приезжали разные комиссии, ходили, глядели, но администрации все ничего. И скоро выяснилось, что Наизов не одинок в своих подозрениях по поводу происходящего.
Однажды они шли утром, как всегда, на работу, и вдруг Серега Щеголь, невысокий крепыш со шрамом во всю левую щеку, подбежал к похожему на цыгана капитану-оперу.
Шедшие рядом зэки тоже остановились. Что это со Щеголем? Наизов даже тронул Серегу за плечо.
– Ты чего, Щеголь? Кайф словить от формы хочешь?
– Погоди. – Упрямый Серега Щеголь подошел так близко к капитану, что тот поморщился от тошнотворного запаха, исходившего от зэка, но взгляда не отвел, смотрел прямо в глаза, чуть прищурившись.
Чувствуя, что намечается буза, Наизов попробовал увести Серегу.
– Брось, Серега. Пошли. Хватит тебе в бутылку лезть.
– Отвали, Наиз, – огрызнулся Щеголь, такого ничем не напугаешь, да и знает он, капитан без оружия, значит, пулю в лобак не словишь. А карцером Серегу не проймешь…
– Начальник, где Толян Апойцев?
Капитан молча продолжал сверлить Серегу взглядом, полным ненависти. С ним были прапорщик и два молоденьких солдата, откормленных, как бычки. На случай рукопашной схватки таких не одолеешь. Да Прошка – главный сука, беспредельщик. На руку начальству дела черные в зоне творит, гад.
Капитан спокойно выдержал колючий взгляд Сереги и проговорил с усмешкой:
– Ты же знаешь, в дробилку попал Апойцев. С ним несчастный случай произошел…
А Серега разошелся, того гляди, кинется на капитана.
– Несчастный случай?! Хватит дуру гнать. Чего ты на меня таращишься? Я видел, твои суки его столкнули под ножи. Вот он столкнул, – указал Серега на Прошку. Холуй стоял сытый, холеный, одет с иголочки. На Серегу посматривает как на мелочь. Ненавидел Прошка авторитетов. Не раз на воле страдал от них. Ну, а в зоне он с ними посчитается. Эти, не эти, неважно. Всякий авторитет для суки – враг.
А Щеголь и вовсе борзеть стал, наседает на капитана.
– Ты, гражданин начальник, видел все и не заступился. Я за штабелем стоял. – Серега посмотрел на хмурые лица зэков. Получалось, вроде как они не доверяют ему!
– Я правду говорю. А ты, Прошка, запомни, до освобождения не доживешь. Падлой буду, не доживешь! Топор за тобой ходит. Помни это всегда, сука! – пригрозил Серега главному суке, а сам с капитана взгляда не сводит.
Теперь уже Наизов не встревал. Серега с дурью, чего с него возьмешь. Эх, Серега, Серега, буйна голова. Молчком такие дела надо делать! За язык дороже отвечать придется…
Капитан презрительно прищурился, словно выцеливал зэка из пистолета.
Но Прошка побледнел, видать, испугался, ближе к капитану жмется. Боится, сука, смерти.
– Идите все на работу. И ты, зэк, иди. Потом поговорим про все. И про Апойцева. Еще будет время. А сейчас вам надо приступать к работе! – резко проговорил капитан.
Все подумали, что теперь Сереге карцера не миновать.
– Ладно, Щеголь, завязывай. Пойдем. Все равно им ничего не докажешь. Недоволен – отпиши маляву прокурору, – посоветовал Наизов.
Теперь капитан на него прищурился.
– Очень ты грамотный, как я погляжу, – процедил он сквозь зубы.
А Прошка еще никак не отойдет от угроз Щеголя, хотя и старается испуга перед зэками не показывать.
– Иди, иди, Щеголь. Для своей задницы неприятностей ищешь? Будут, – оскалился Прошка.
– Я все равно докажу! Все докажу!
– Да пойдем мы, – заговорили зэки, понимая всю бесполезность такого выяснения отношений. Но Серега обиделся.
– Эх, вы. Вы что, не понимаете, почему сюда ссылают всех, кому вышку заменили на отсидку? Здесь же все дохнут от несчастных случаев, – сам же и ответил Серега, воспринимая молчание зэков как недоверие к себе. – Это хорошо продуманная система. Нас уже вроде расстреливать нельзя. Помиловали! – нарочно погромче с издевкой проговорил Щеголь, чтобы капитан слышал. – Зато можно толкнуть в дробилку. Мы для них – быдло! Это же особая колония. Она для того и существует, чтоб помилованных отправлять на тот свет. Несчастный случай, и все. Все просто. И никто не станет разбираться, сам ты или нет. Ни один вор еще не вышел отсюда. Тут всем нам один приговор – несчастный случай.
Зэки силой потащили Серегу к цеху.
– Кончай базар, Щеголь! А то эти суки штрафные баллы нам насчитают. На курево не заработаем.
– Нашел перед кем распинаться!
– Так обидно же, – не унимался Серега.
– Засунь свою обиду в задницу, – прокричал вслед зэкам Прошка.
