– Уж не собираешься ли ты, дорогой друг, слезами обмочить себе рубашку?
В цыганских глазах появилась тоска. Он смотрел, как Тютин потянулся и достал с заднего сиденья пакет, в котором лежали расфасованный на порции наркотик и коробка с одноразовыми шприцами.
– Значит, наркотой торгуешь. Не боишься?
Цыган натянуто улыбнулся.
– Так, подрабатываю на жизнь. Сами знаете, как сейчас туго. Приходится крутиться. А бояться мне некого. Здесь моя территория. – Цыган ждал, когда наконец Тютин скажет, зачем пришел сюда. Но в душе успокоился – если бывший полковник знает про наркоту и не вызывает опергруппу, значит, предложит сделку. А к ней Цыган всегда готов. И он решил опередить мента:
– Я понимаю, вы здесь не просто так.
– Какой ты догадливый. Стал бы я просто так тратить здесь время.
Цыганом овладело любопытство. Деньги лежали в барсетке, он взял ее в руки, но раскрыть не успел. Тютин остановил его:
– Не то, что ты думаешь.
Лицо Цыгана опять вытянулось от удивления.
– А что же? Что вам от меня нужно? Неужели девочку? – с сомнением спросил он.
Не отвечая, Тютин заглянул в один из пакетиков, достал немного порошка и попробовал на язык.
– Подделкой дураков малолетних травишь?
Цыган воспротивился такому обвинению.
– Обижаете, гражданин полковник! Высший сорт!
Но Тютин стоял на своем.
– Да факт, подделка!
Решив не раздражать мента, Цыган промолчал, печально вздохнул и уставился в лобовое стекло на снующих по улице людей, в душе проклиная Тютина.
– Ладно. Сейчас не об этом.
Лицо Цыгана просветлело. Он льстиво улыбнулся.
– А о чем? Вы только скажите.
– Я знаю, у тебя есть еще одна слабость. Смекаешь, что я имею в виду?
Цыган, не понимая, удивленно хлопал глазами.
– Я об оружии говорю. Сделай мне «макаров». Ну и патронов коробок пять.
Цыган округлил глаза, но ничего не сказал.
– Не сделаешь, – продолжил Тютин, – я тебе устрою массу неприятностей. Веришь?
– Верю, – подавленно ответил Цыган, опять уставившись в окно.
Тютин самодовольно кивнул.
– Ну, все. Я пошел. Завтра на этом месте. Примерно в это же время. Опоздаю, подождешь. А пакет с «дурью», – он показал пакет Цыгану, словно предлагал поглядеть в последний раз, – я пока заберу с собой.
Уже когда Тютин вылезал из машины, Цыган язвительно спросил:
– Зачем вам так много патронов? Уж не на охоту ли собрались, господин полковник?
– На охоту, на голубей. Вон их сколько развелось. Кто больше настреляет, Лужков премию пообещал дать. Говорят, голуби все памятники обгадили. Как думаешь?
Цыган засмеялся. Тютину он не поверил, хотя что-то слышал и про голубей, и про памятники.
– Не знаю, – сказал он, льстиво улыбаясь. – У меня пока нет памятника.
Свою машину Тютин оставил возле дома и теперь шел пешком. «Оружие у меня будет, – размышлял он. – Цыган не подведет. Он человек исполнительный. И можно будет их отстреливать… Бандюков». Но эта мысль не радовала его. Он, человек, который всю жизнь ловил бандитов и убийц, теперь должен сам стать одним из них.
Он вглядывался в лица людей и не мог избавиться от навязчивой мысли. А что, если убийца его дочери, зятя и Татьяны совсем рядом, идет за ним следом и посмеивается, будучи уверенным, что Тютин ничего ему не может сделать, потому что не знает его. Зато тот прекрасно осведомлен о бывшем полковнике.
Тютин инстинктивно огляделся, но очень скоро понял всю бессмысленность своих подозрений. Ну разве, не зная в лицо убийцу, возможно вычислить его в огромной толпе? Никакая интуиция здесь не помощник. Это только в книжках все легко, а в жизни по-другому.
– Ладно, – утешал себя Тютин, – мне бы только пистолет. Уж я сумею постоять за Наташку. Сам погибну, но и эту сволочь Наизова убью. Только бы добраться до него. – Здесь вся надежда была на Стелбина. А дальше уж Тютин сам.
После встречи с Цыганом Тютин поехал к жене капитана Баева, но, как и ожидал, она ничего не знала о связях мужа с бандитами. И, потратив два часа на пустые разговоры, он уехал домой, не получив никакой интересной информации.
Когда Тютин возвращался из Москвы, за ним увязалась черная «Волга». Странно… Не могли же бандиты знать, к кому он поехал в Москву, выследить его там и ехать за ним почти до самого дачного поселка… Да и зачем? Убить? Тогда почему не догоняют и не стреляют?
На всякий случай у развилки Тютин свернул вправо, заехал в мелкий сосняк и остановился так, что машина была не видна с дороги.
Как ни странно, но «Волга» тоже повернула с шоссе и, раскачиваясь из стороны в сторону на ухабах, словно катер, поплыла по лужам. Когда «Волга» углубилась в лес, Тютин завел мотор и быстро выскочил на дорогу. Выжимая из своего «жигуленка» все, что можно, полковник помчался к дачному поселку.
Наташа открыла ворота, вид у нее был озабоченный.
– Все в порядке, Наташа? – спросил ее Тютин.
– Вроде бы. Я не знаю… – неопределенно ответила девушка. И испуганно добавила: – Тут раза два проезжала черная «Волга»…
Тютин с деланым безразличием спросил:
– Ну и что? Да мало ли тут черных «Волг» ездит?
Наташа посмотрела на него печальными глазами. Выражение этих глаз Тютин запомнил на всю жизнь. В них как бы угадывалась неизбежность трагедии. Ему сделалось страшно за Наташу.
– Наташа…
– Последний раз эта «Волга» остановилась возле нашего дома. Вышел какой-то человек, подошел к нашим воротам, посмотрел, потом сел в машину, и они уехали. Я видела от соседей.
– Они?
– Да. В машине их было трое.
– Ты не узнала? Может, это были те, кто напал на тебя с Владиком в лесу?
– Не знаю. Я тогда очень испугалась. Все лица будто стерты. Не запомнила. Да и темно было.
– Ладно. Иди в дом. Я сейчас приду, – сказал Тютин и на всякий случай выглянул на улицу. «Видно, они проверяли, есть ли кто дома».
После смерти родителей Наташа изменилась: редко улыбалась и сделалась молчаливой, какой не была никогда. Она могла целый день просидеть в кресле, уставившись в одну точку. «Сидит, как неживая», – не раз думал Тютин, хотя какая тут жизнь после такого.
Один раз она спросила:
– Дед, а убийцу мамы и папы поймают?
И Тютин соврал, хотя, наверное, не имел на это права:
– Конечно, поймают. А как же иначе. Стелбин пообещал, значит, поймают.
Наташа по наивности верила. Или делала вид, что верила.
