В это же время шла аналогичная чистка армейского командования. Во второй половине 1936 года НКВД начал сбор компромата против военных руководителей высокого ранга, и в начале декабря на совещании в НКВД Ежов подчеркивал необходимость усиления работы НКВД в армии: если был саботаж в промышленности, то почему бы ему не быть и в армии? «Какие же основания рассчитывать, что нельзя совершать диверсионных актов в армии? Возможности для этого там имеются большие, во всяком случае не меньшие, чем в промышленности»[36]. 6 мая 1937 года бывший командующий ПВО Красной Армии М.Е. Медведев был арестован по приказу Ежова. Позднее, на допросе, бывший заместитель начальника управления НКВД Москвы А.П. Радзивиловский показал, что Ежов и Фриновский дали ему указания допросить Медведева и добиться от него «показаний о существовании военного заговора» и чтоб он назвал «возможно большее количество руководящих военных работников»{320}.
Позднее, в этом же месяце, был арестован заместитель наркома обороны Маршал Советского Союза М.Н. Тухачевский и вместе с ним ряд других «заговорщиков». Они были обвинены в заговоре с участием троцкистов, правых и Германской разведки. Их пытали, пока они не признались. Позднее, когда уже допрашивали его самого, Ежов рассказал, что способы получения признания от Тухачевского обсуждались на самом высоком уровне, после того, как прокурор Вышинский настаивал на применении пыток. В конце Сталин сказал следующее: «Смотрите сами, но Тухачевского надо заставить сказать все и открыть все свои контакты. Невозможно, чтобы он действовал сам по себе»{321}. Уже во времена Хрущева была проведена экспертиза, обнаружившая на протоколах допроса Тухачевского следы крови{322}. Ежов руководил следствием и лично допрашивал Тухачевского и других. Сталин также контролировал ход следствия, читал протоколы допросов и принимал Ежова почти ежедневно. 11 июня советская пресса сообщила, что военный трибунал на своем закрытом заседании приговорил Тухачевского к высшей мере наказания за измену и шпионаж вместе с семью другими высшими военными руководителями. В последующие девять дней 980 командиров и политработников высокого ранга были арестованы как участники «военного заговора». В связи с этим Ежов и значительное число сотрудников НКВД были награждены орденами{323}.
Это было лишь началом чистки в армии. В ноябре 1938 года нарком обороны Ворошилов объявил, что в 1937–1938 годах более 40 тысяч человек было вычищено из Красной Армии{324}. В докладной записке, написанной в сентябре 1938 года заместителем Ворошилова Е.А. Щаденко, приводятся точные цифры. В 1937–1938 годах из Красной Армии был уволен 36 761 командир и политработник (около 10 тысяч из них были впоследствии восстановлены); 10 868 — арестованы, а 7211 — осуждены за контрреволюционные преступления{325}. Согласно опубликованной позднее официальной информации, во время чисток 1937–1938 годов — 33 947 (или 33 460) командиров (без политработников) было уволено, а 7280 (или 7263) — из них также арестованы[37].
Настроение старых большевиков было чрезвычайно подавленным. Вскоре после процесса Тухачевского нарком юстиции Николай Крыленко в частной беседе сказал, как ему невыносимо быть в «ежовых рукавицах»: «Теперь такие ленинцы, как я не ко двору, в моде Ежовы и Вышинские, выскочки с потерянной совестью». Он с негодованием говорил о «курином умишке» и «воробьиной близорукости» Ежова и его окружения{326}. Полгода спустя Крыленко был арестован и через год расстрелян.
Ежов теперь стал одним из высших руководителей партии. 23 января 1937 года он заменил Ягоду в качестве члена Комиссии Политбюро по судебным делам, утверждавшей смертные приговоры (либо заменяя их на заключение){327}. В течение 1937 года полнота власти перешла от Политбюро к узкому кругу пяти высших руководителей — «пятерке», одним из которых был Ежов, хотя он и не был членом Политбюро. 14 апреля 1937 года по инициативе Сталина Политбюро образовало постоянную комиссию по подготовке, а при необходимости, и решению вопросов секретного характера, включая и вопросы внешней политики. Ее членами были Сталин, Молотов, Ворошилов, Каганович и Ежов{328}.[38]Практически эти пятеро составили действующий орган власти, заменивший Политбюро в решении большинства важнейших вопросов. Наиболее секретная и серьезная информация от политических, карательных и военных ведомств поступала только к ним. Более того, 27 апреля Политбюро образовало Комитет обороны в следующем составе: Молотов (председатель), Сталин, Каганович, Ворошилов, Чубарь, Рухимович и Межлаук — члены, Гамарник, Микоян, Жданов и Ежов — кандидаты в члены{329}.
Кампания против бывших оппозиционеров шла в основном с декабря 1934 по март 1937 годов. Массовые репрессии внутри самой партии начались после февральско-мартовского (1937) пленума. Теперь стали арестовывать и членов ЦК, никогда не принадлежавших к какой-либо оппозиции. В марте и апреле, во время кампании перевыборов в местные партийные органы, на районном и городском уровне проходили партийные конференции, на которых под видом укрепления «партийной демократии» рядовые члены партии получили право критиковать и исключать из партии местных партийных руководителей. В мае — июне то же самое повторилось и на областном уровне{330}. Во многих случаях исключение из партии означало арест. С 1 января по 1 июля 1937 года из партии было исключено 20 500 членов, и большей частью они принадлежали к старым партийным кадрам{331}.
Чистка аппарата Исполкома Коминтерна также продолжалась. Сталин в феврале 1937 года, во время разговора с Димитровым, высказал подозрение, что Коминтерн действовал по указке врагов{332}. В дополнение к комиссии Москвина, упомянутой выше, с этого времени другая комиссия секретариата Исполкома Коминтерна проверяла иностранных коммунистов, ставших членами ВКП(б). Она состояла из Мануильского, Москвина-Трилиссера и Яна Анвельта{333}.[39]1 апреля Мануильский направил Ежову, Андрееву и Шкирятову письмо с предложением установления более строгих правил для иностранных коммунистов, желавших стать членами ВКП(б){334}. В мае была образована специальная контрольная комиссия, в которую входили Димитров, Мануильский и Москвин-Трилиссер{335}. 26 мая Димитров записал в своем дневнике, что ночью он встречался с Ежовым, который пожаловался ему на то, что «крупнейшие шпионы действовали в Коминтерне»{336}. На следующий день комиссия начала проверку аппарата Коминтерна. К середине июня 65 сотрудников были вычищены и среди них — представители национальных партий в Исполкоме Коминтерна. В июле комиссия приостановила свою работу{337}.
