– Похоже, французы в харчевне штаб устроили, – предположил Лера, когда они вышли на площадь и теперь стояли, оглядываясь и соображая, что предпринять дальше.
Торговая площадь вся от края до края оказалась запружена наполеоновскими войсками. Тут находилась и кавалерия, и артиллерия, и пехота. Окружавшие их люди были совершенно разного роду-племени. В одном месте слышалась французская речь, в другом – немецкая, в третьем – польская, хорватская, испанская и даже румынская. Шурка с Лерой пошли через эту массу народа, пытаясь добраться до могилёвского тракта, ведущего к поместью Переверзевых.
Когда до южной улицы оставалось не более десяти шагов, из харчевни-штаба выбежал коренастый полковник. Оглядел площадь, увидел друзей и ткнул в них пальцем.
– Асандьер[125]! – заорал он что есть мочи. – Взять их!
Потревоженные его криками, солдаты и офицеры стали беспокойно озираться в поисках того, на кого указывал штабист. Между тем, за полковником на площадь вышел шарообразный генерал, из-под шапки которого виднелся небольшой рог.
– Да это же Фу-Фью со своим папашей, – догадался Лера. – Пропали мы.
– Спокойно, – заверил Шурка и затянул его за ближайший фургон.
– Асандьер? – вдруг спросил кто-то сбоку.
Друзья в ужасе повернули головы и обнаружили перед собой одного из наполеоновских кавалеристов. Ещё чуть-чуть, и Лера наверняка сделал бы что-нибудь эдакое интуитивное. Но кавалерист его опередил.
– Эгей, камрад[126], – подмигнул он лукаво и похлопал по боку одной из двух лошадей, привязанных к фургону. – Брать, камрад! Уходить! – и заговорщицки указал глазами на начало могилёвского тракта.
Шурка с Лерой на миг оцепенели, не веря, что им помогает вражеский солдат.
– Быстро! Быстро! – торопил тот.
Времени на размышления не было. Взобравшись на лошадей, они – цок! цок! цок! – скорым шагом покинули площадь и скрылись за углом улочки. Но глазастый Фью их всё же заметил.
– Догнать! Арестовать! В погоню! – злобно закричал он.
И погоня не замедлила случиться. Когда Шурка с Лерой проскакали мимо подорожной часовни, сзади раздались выстрелы. Оглянувшись, они увидели, что вслед за ними из города вынесся конный отряд в полсотни сабель. Друзья пришпорили коней. Но погоня не отставала, а, наоборот, с каждой секундой становилась всё ближе. Когда впереди показался яблоневый сад Переверзевых, мальчишки поняли, что теперь они на самом деле пропали.
– Что делать будем?! – крикнул в отчаянье Лера.
– Преобразовывать! – отозвался Шурка. – Но я не могу так сразу, мне хоть немного времени надо!
– Думай быстрее! – посоветовал ему, пригибаясь к лошадиной шее, Лера.
И вовремя. В тот же миг выпущенная преследователями пуля сбила с его головы цилиндр.
За поворотом дорога раздваивалась. Левая – уходила на сельцо. Правая – к помещичьей усадьбе. И вот оттуда нежданно пришла помощь. Ворота усадьбы распахнулись, и на конный отряд глянуло жерло лёгкой пушечки. Ещё миг, и она выстрелила в упор. Чугунное ядро угодило в гущу конников и, словно чудовищная палица великана, выбило из строя четверых всадников. Следом из-за ворот и ограды стали выскакивать русские солдаты вперемешку с мужиками. Мужики вооружены были преимущественно пиками и вилами.
Нарвавшись на засаду, французские кавалеристы не успели остановить и поворотить разгорячённых коней. Как скакали, так и врезались в противника. Завязалась ожесточённая схватка.
Под шум боя друзья свернули в сад, спешились и затаились в густых зарослях. С ужасом наблюдали они за короткой и отчаянной рубкой на развилке дороги. Русские, хоть и были плохо вооружены, дрались яростно, к тому же их было больше. Вскоре французов побили. Ни один из них не смог уйти обратно.
– Господи! – перекрестился Шурка. – Разве можно людей убивать.
– Это же враги, – слабо возразил Лера, который был поражён кровавым зрелищем не меньше друга.
– Враги, – согласился Шурка, – но всё-таки люди.
– Да, – поёжился Лера. – Про войну только в книжках красиво пишут. А на деле лучше бы её не было.
Ермолай Четверть
Неожиданно за их спинами послышались осторожные шаги. Мальчишки в страхе обернулись и увидели идущего к ним солдата. В руке неизвестный держал большой окровавленный тесак. Друзья разом схватились за шпаги.
– Здравия желаю, – усмехнулся солдат, обтирая пучком травы грозное оружие, словно какую-нибудь обычную косу после сенокоса.
– Здравствуйте, – ответил Шурка. – А вы кто? Вы наш?
Неизвестный вложил тесак в ножны, одёрнул мундир и представился: – Ермолай Четверть, унтер-офицер[127]драгунского полка. За Борисовом сражался с неприятелем в арьергарде[128]. Лошадь подо мной убило. Был взят в плен. Бежал. Ныне возглавляю разведку местного ополчения.
– А вы, извиняюсь, кто такие? – прищурился он.
– Князь Захарьевский, – снял треуголку Шурка.
Лера, который благодаря меткой французской пуле остался без цилиндра, лишь склонил голову: – Граф Леркендорф.
Услышав последнее, Ермолай более внимательно глянул на Леру.
– Каких краёв будете? – поинтересовался он.
– Граф английского подданства, – пояснил за друга Шурка.
– Ес, ес, – закивал Лера.
– А-а, – скривился Ермолай, – тады другое дело[129].
И поманил рукой.
– Пойдёмте. Я вас до господина подпоручика проведу.
Взяв под уздцы лошадей, которые, ничуть не испугавшись близкого боя, мирно паслись тут же в саду, мальчишки пошли за командиром ополченческой разведки. Проходя через место недавнего сражения, они старались не смотреть по сторонам. Ополченцы тем временем подбирали своих раненых и убитых, снимали с поверженного врага оружие, а их истерзанные тела волокли и складывали в придорожной канаве.
– Чем же это вы француза прогневали? – поинтересовался Ермолай. – За вами двоими почитай полусотню отрядили.
– Они нас называть «асандьер», – пояснил Лера.
