Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
Снова потянулись часы утомительного ожидания. На этот раз чувство беспокойства охватило и Венгера, и всех заключенных, которые ожидали приказа, что делать дальше. Вдруг раздался телефонный звонок. Крюгер схватил трубку, надеясь, что звонит Шуман, который сейчас сообщит, что все в порядке.
— Да, я понял, вы — те люди, которых направили в Тегель. Когда вы там будете?
— Нам нет никакого смысла туда ехать, — ответил несколько искаженный телефоном голос. — Мы только что разговаривали с фрау Шуман. Она не видела мужа уже несколько дней и не имеет представления, где он может находиться.
В отчаянии Крюгер бросил трубку. Он потерял последнюю надежду. Обращаясь к самому себе, он пробормотал:
— Где же может быть мужчина, если не у себя дома?
Внимательно прислушивавшийся к его словам Гютиг быстро выпалил:
— У одной куколки, а может, и у другой, если только он не на пирушке.
Остальные быстро заставили его замолчать: ведь если назначат нового, более строгого охранника, им придется распрощаться с относительно вольным житьем.
Крюгер прождал в лагере еще несколько часов, пока не почувствовал, что больше ему нечего ждать. Он решил, что лучше поедет домой к семье и по телефону доложит обо всем своему непосредственному начальнику оберштурмбаннфюреру Дорнеру. Когда над огороженным забором с колючей проволокой блоком № 19 взошло солнце, Крюгер сел в машину и отправился обратно в Берлин.
Примерно через полчаса в лагере появился Шуман. Он все еще был наполовину пьян, в испачканной одежде и пребывал в воспоминаниях о прекрасно проведенной ночи.
— Ну что за женщина эта рыжая! — восклицал он.
Потом, взгромоздившись на мягкий стул, Шуман принялся во всех подробностях живописать ее прелести и любовный темперамент. Заключенные молча слушали длинный путаный рассказ о похождениях Шумана, пока он, наконец, не понял, что постепенно теряет их внимание.
— Я не забыл о вас, мои друзья, — сказал он в завершение, полез в объемистый пакет, откуда извлек три бутылки вина и несколько пачек сигарет. — Нет, я совсем не забыл про вас, мои дорогие, — улыбнулся он. Потрясая подарками, Шуман ухмыльнулся и прокричал: — Это вам! Желаю вам хорошо повеселиться сегодня вечером!
О клише не было сказано ни слова, как будто они были не имеющими значения пустяками.
Через час после возвращения припозднившегося Шумана к блоку № 19 подъехали Крюгер и Дорнер в сопровождении подразделения охраны. Четырех солдат они оставили снаружи, а сами направились в помещение, откуда доносился громкий храп Шумана и Венгера.
— Вы, идиоты! — закричал Дорнер. — И у вас хватает совести носить мундиры? Вы хоть понимаете, что натворили? Вы понимаете, что теперь с вами будет?
Шуман в ответ пытался промямлить что-то в свое оправдание.
— Мне это неинтересно! — продолжал кричать Дорнер. Потом он вызвал охрану и приказал: — Взять обоих!
В это время Крюгер осмотрел пластины. Случилось то, чего он так опасался: упаковку раскрывали, а потом небрежно закрыли снова. Было очевидно, что о существовании клише узнал кто-то, кому совсем не следовало знать это. Он доложил об этом Дорнеру, а потом отдал распоряжение начать печатать банкноты, которых так ждал Шелленберг.
Шумана и Венгера под конвоем отправили из блока № 19 в камеры одиночного заключения. Пластины пустили в дело. Одновременно началось дознание о том, кто мог их видеть. Через день отыскали и задержали рыжеволосую подружку Шумана. Она призналась, что видела пластины, но не смогла понять, что это такое. Через два дня бывшие охранники блока предстали перед специальным судом СС. Шуман пытался защищаться, но показания женщины не оставили камня на камне от этих попыток. Через час был оглашен приговор: смертная казнь для Шумана и пятнадцать лет принудительных работ для Венгера за преступную халатность при выполнении служебных обязанностей. Женщину-свидетельницу после судебного процесса сразу же арестовали и поместили в концентрационный лагерь: ей нельзя было позволить вернуться к нормальной жизни после того, как благодаря своему хвастливому любовнику ей стал известен секрет государственной важности.
Надеждам Крюгера на то, что теперь-то все должно было нормализоваться, не суждено было сбыться. Через несколько дней поступил телефонный звонок из Заксенхаузена, и ему сообщили, что пятидесятифунтовые купюры готовы. Он поздравил всех с успехом и тут же был огорошен очередной неприятной новостью: «Пропал двадцать один банкнот. Они должны были пройти процесс „старения“, но никто не может найти их».
Крюгер в сопровождении шестерых своих подчиненных прибыл на производство для проведения тщательного дознания. Блок № 19 обшарили сверху донизу. Сыщики внимательно обследовали все запирающиеся ящики, переворошили матрасы заключенных, но ничего так и не нашли. Наконец, приступили к обыску самих заключенных. Осмотру подвергли каждый сантиметр их одежды, даже самим заключенным пришлось пройти через неприятную и унизительную процедуру личного обыска. Но и теперь не удалось обнаружить ни намека на след хотя бы одной купюры. Шестеро сыщиков приказали заключенным возобновить работу, а сами составили на имя Крюгера рапорт о своей неудаче.
Рабочие решили, что инцидент исчерпан, что вся эта суета ничем не кончится. Ну, подумаешь, потеряно несколько купюр! Нужно было просто напечатать новые, и все снова будет в порядке. Но разозленный Дорнер, который вскоре прибыл в барак, был совсем не склонен разделять эту точку зрения. Сначала он просто расхаживал взад-вперед с угрожающим выражением лица, сверлил взглядом лица узников, пытаясь уловить на лице кого-нибудь из заключенных признаки беспокойства. Затем он приказал остановить работу и собрал всех рабочих вместе. Он сразу же перешел к сути дела:
— Слушайте, вы все. Либо виноватый признается, либо все вы будете… — с перекошенным лицом он сделал характерный знак у горла. — Просто подумайте над этим. Можете не утруждать себя работой, пока не дадите мне ответ.
Рабочие разбились на маленькие группки и начали что-то шепотом обсуждать. Дорнер спокойно курил, будто он намеревался провести здесь весь день. Голоса стали немного громче, потом кто-то ясно произнес «Гютиг». Для Дорнера этого было достаточно.
— Это ты забрал банкноты? — спросил он Гютига.
Тот, конечно, ответил отрицательно.
— Нет, это был ты, — ответил кто-то, стоявший поодаль. — Признавайся, пока нас всех не убили.
Через два часа, уличенный показаниями других заключенных, Гютиг признался Дорнеру, что он действительно взял эти банкноты. Но теперь Дорнер сам заподозрил здесь какой-то скрытый подвох.
— Ерунда, — ответил он. — Какой толк ему в этих деньгах? Он все равно не смог бы их вынести отсюда, а здесь от них никакой пользы.
Он резко повернулся к Гютигу и спросил:
— Ну и где же они?
— Я не знаю, — испуганно пробормотал Гютиг. — Я ничего о них не знаю. Я так сказал только потому, что они меня заставили.
Ознакомительная версия. Доступно 17 страниц из 81
