После краткого медового месяца Ангус и Миллисент Колдуэлл ушли из своих агентств и создали новое — «Колдуэлл и Колдуэлл». В день основания фирмы Ангусу позвонил его старый друг, Джо Девейн, владелец «Оук-Хилл Фудс». В этой компании Ангус начал свою карьеру десять лет назад. До тех пор «Оук-Хилл Фудс» пользовалась услугами другого агентства, но, когда выяснилось, что Ангус основал собственный бизнес, Девейн решил перейти к нему, взяв с Ангуса слово, что тот всегда будет заниматься его делами самостоятельно, какого бы размаха ни достигла компания «Колдуэлл и Колдуэлл».
С этого дня и начались успехи Миллисент и Ангуса; казалось, от них не требовалось никаких усилий.
Заказы текли рекой; клиенты были уверены, что объединенные усилия двух честолюбивых и талантливых людей непременно принесут свои плоды.
Спустя полтора года, когда Виктория закончила школу, годовой оборот компании составлял семьдесят миллионов и служило в ней больше ста человек. Виктория подала документы в три лучших университета и была принята в два из них. Желая сделать дочери подарок, Миллисент Колдуэлл решила отправить ее на лето в Италию, но Виктория отказалась покинуть Нью-Йорк.
— Я хочу только одного — поработать летом в агентстве.
— Виктория, но разве это подарок? Молодые люди, которым мы предоставляем такую возможность, все лето работают, как черти. Если нужно, даже в выходные.
— Я тоже буду так работать. Мама, пожалуйста… Я ничего в жизни так не хотела.
— Ни в коем случае. Это будет несправедливо по отношению к тем, кому действительно нужна работа.
— Тогда следующим летом! — взмолилась Виктория.
— Послушай, детка, твое желание работать похвально, но у тебя был трудный год. Пора и отдохнуть. Лето — самая благодатная пора, чтобы завести новые знакомства и расширить свой кругозор. Есть и еще одно соображение: если я дам тебе работу, меня обвинят в семейственности, что весьма нежелательно.
При мысли о том, что восемнадцатилетняя дочь три месяца проведет бок о бок с ней и Ангусом, Миллисент бросило в дрожь. Неужели Виктории не приходит в голову, что матери хочется остаться с мужем наедине, без настырного подростка, шныряющего рядом? Нет, конечно, не приходит. Дети, какого бы возраста они ни были, об этом не думают.
На следующее лето Викторию отправили в Англию учиться верховой езде. Еще одно лето она провела в Греции. Затем Миллисент послала ее на летние курсы для молодежи, организованные Сорбонной, а потом в туристическую поездку по Италии. Под материнской крышей Виктория проводила не больше двух-трех ночей подряд. На День благодарения и Рождество она приезжала в Нью-Йорк, но все остальные каникулы проводила в домах подруг, где ее принимали теплее, чем у матери.
После окончания университета Виктория проходила летнюю практику в маленьком рекламном агентстве. Она исполняла обязанности курьера, варила кофе и носила почту. При этом она смотрела, слушала, впитывала и запоминала все, что имело отношение к бизнесу. Она разговаривала со всеми, у кого было желание беседовать. А таких оказалось на удивление много. Стоило ненароком упомянуть, чья она дочь, как у каждого развязывался язык. В конце лета она снова попросилась к матери на работу.
— Виктория, это полнейший абсурд, — сказала Миллисент Фрост-Колдуэлл. — У тебя нет ни художественных, ни литературных способностей. Ты хорошо училась, многое знаешь, но для рекламы нужен особый талант. Если бы это «что-то» у тебя было, оно проявилось бы во время работы в «Хилл». Тогда по окончании практики они предложили бы тебе постоянную работу.
— Компания слишком мала для этого, — возразила Виктория. — Послушай, мама, я не собираюсь составлять рекламные тексты или рисовать. Я прекрасно знаю, что не гожусь для этого.
— Что ж, это утешает. Тогда что ты хочешь у нас делать?
— Я знаю, что со временем смогу находить рекламодателей.
— Что? Да неужели?
— У меня есть для этого все необходимые качества, — с потрясающей самоуверенностью заявила Виктория. — Я не творческий работник, но умею найти с ними общий язык.
— Виктория, но…
— Нет, мама, пожалуйста, не перебивай меня. Для того чтобы находить заказы, нужен человек, умеющий выслушивать пожелания клиента, анализировать их и переводить на язык, понятный художнику. И в то же время способный подбодрить творческого человека, если его любимое детище будет отвергнуто.
Мать удивленно подняла кудрявую голову. Похоже, Виктория говорила совершенно серьезно.
— Для этого нужны ответственность, организованность, дотошность и внимательность ко всем участникам процесса, — продолжила Виктория. — Мне нужно будет кое-чему поучиться и потренироваться, но я знаю, чего хочу, а это половина успеха. Я молода, а ты всегда говорила, что реклама — дело молодых. В моем возрасте ты была матерью и много работала. Мне уже двадцать два, а ты продолжаешь содержать меня! Всю жизнь я делала то, что хотелось тебе. Мама, теперь ты просто обязана дать мне шанс. Я должна сама зарабатывать себе на жизнь, иметь собственную квартиру и жить так, как мне хочется.
— Виктория, неужели тебя привлекает такая работа? — Решительность дочери вызывала у Миллисент досаду и раздражение. — Неужели для этого я давала тебе образование? Вспомни свои летние поездки и великолепные места, которые ты посетила! Вспомни их, вспомни людей, с которыми ты познакомилась… Неужели все это было впустую?
— Мама, все это делалось по твоему настоянию! — Виктория широко улыбнулась и, к изумлению Миллисент, на мгновение стала настоящей красавицей. Она знала, что победила. Так и должно было быть после долгих лет учебы и путешествий, во время которых она ни разу не изменила своей тщательно скрываемой, безнадежной любви к Ангусу Колдуэллу.
Виктория Фрост не испытывала никакого интереса к другим молодым людям. Некоторых привлекали ее необычная серьезность и правильные черты лица, лучившегося здоровьем. Репутация недотроги способствовала тому, что кое-кто буквально не давал ей проходу. Мужчины не могли поверить, что эта девушка — отнюдь не красавица — может остаться равнодушной к их личным достоинствам, богатству, происхождению и принадлежности к вьющему обществу. Да, у нее была хорошая фигура, но не было и намека на сексуальность, вещь куда более притягательную, чем простая плоть. Но зато в Виктории было нечто… аристократическое. Да, пожалуй, это было самое подходящее слово. Эта девушка была именно тем, что она есть, не изменяла своей сущности, не прибегала к кокетству, принадлежала только себе и держалась так, словно имела над остальными какое-то преимущество. Молодым людям хотелось произвести на нее впечатление, заставить заметить их и вызвать у Виктории желание что-то изменить в себе самой, но надежды неизменно оказывались тщетными. Все знали, что она может позволить поцеловать себя, но не более того. И это в семидесятые годы, когда никаких ограничений не существовало и девушки из лучших семей пускались во все тяжкие!
В 1978 году Виктории было двадцать шесть. После окончания университета прошло всего четыре года, а она уже возглавляла группу. Под ее началом было четыре человека, сотрудничавших с многочисленными отделениями «Оук-Хилл Фудс». За десять лет эта пищевая компания, ставшая первым клиентом Ангуса Колдуэлла, неуклонно расширялась и теперь платила за рекламу около ста миллионов долларов в год. Это была изрядная сумма даже для такого преуспевающего агентства, как «Колдуэлл и Колдуэлл», годовой оборот которого приближался к миллиарду.
